Володимир Кривенко - Одіссея практиканта

для меня, слова тогда я тоже не знал, но в контексте всё было предельно ясно… Переваривая происшедшее, простоял я как кнехт на одесском пирсе добрых 10 минут, прежде чем уйти с Привоза.

В трамвае, который в Одессе почему-то называют «маркой», моё, крепко подупавшее, настроение быстро поднялось. Под табличкой «трамвай работает без кондуктора» был прилеплен листок из ученической тетради в косую линейку с неровной надписью: – «шоб ты так жил, как взял билет». Билет я взял и, следовательно, моей жизни уже ничего не угрожало.

Согласно рекомендациям дяди Сени:

– «Если вы не хотите быть похожим на Арончика с Молдаванки, вам следует после Привоза покрутиться возле нашего Оперного», – я направился к Оперному театру.

Город пестрел афишами о гастролях румынской национальной оперы. Конечно, мне очень хотелось не «покрутиться возле», а попасть именно «в» легендарный одесский театр, даже на любое его представление. Но, с сожалением подумал я, – не суждено… Я ошибся. Получилось, как в известном одесском анекдоте:

– Извините, скажите, пожалуйста, как найти улицу Дерибасовскую?

– Идите прямо, она вас сама пересечёт…

Вот и театр нашёл меня сам.

Это был передвижной театр из двух актёров и великолепной, колоритной массовки. В главной роли выступал старшина ОРУДа. (ОРУД можно назвать папой ГАИ). Партнером старшины выступал парень на мотороллере. Я как раз рассматривал румынскую афишу, когда за спиной раздалась резкая трель милицейского свистка. Повернувшись, я увидел подъезжавшего к бордюру парня на красном мотороллере и старшину, неторопливой походкой, идущего навстречу.

– Вы, молодой человек, решили шё румыны вернулись, и вам таки уже всё можно? – спросил старшина, ласково похлопывая жезлом по ладони левой руки. – Если вы умеете читать эти буквы, старшина ткнул жезлом в сторону афиши, – так же как дорожные знаки, так я вам расскажу, – это гастроли. Румыны уедут, а вы нам сделаете удовольствие, чтоб мы всем отделением соскребали вас ножиками с асфальта.

– Но впереди шёл высокий фургон и я не заметил… – пытался оправдаться парень.

– Да, да, да, – сочувственно закивал головою старшина. – Мы принесём вашей бедной маме кулёк с тем, что удастся отскрести и скажем, – вы не расстраивайтесь, мадам, он просто не заметил… А может вы меценат, и хотите до конца своей жизни содержать вон ту аптеку?

– Ну, пока что мы вас содержим, пробормотал парень, соображая, что штраф неизбежен.

– Ой, кормилец ты наш! Шёб ты так жил! – переходя на «ты», воскликнул, нисколько не обидясь, старшина. Ну, раз понимаешь, давай скорее, шё положено, ты же тут не один такой камикадзе, я же и других не могу невниманием обидеть… Немного помявшись, парень вытащил из нагрудного кармана червонец и протянул старшине. Двумя пальцами, словно боясь испачкаться, старшина взял деньги, повертел их, внимательно рассматривая, и заговорщицким шёпотом спросил:

– Это шё?

– Десятка – пожал плечами парень. Старшина, высоко подняв зажатую двумя пальцами десятку, повернулся к уже собравшейся толпе:

– Граждане! Нет, вы это видели? Вы поняли? Этот камикадзе издевается над всей милицией нашей Адессы! Он хочет шёб я бросил пост и бежал на Привоз к тёте Басе разменять его паршивый червонец! С твоим умением кататься на этой консервной банке из-под бычков в томате, – старшина снова повернулся к нарушителю, – ты же должен понимать, шё мы обязательно встретимся. Если бы ты имел, хоть самое маленькое уважение к милиции, которая тебя бережёт, ты бы попросил, чтобы тебе зарплату выдавали троячками!

– Ага! Спасибо за интересную мысль, я буду её думать…

– Ну вот, ты уже и начать думать обещаешь, похоже, ты уже понял, что милиция заботится о тебе, можно даже сказать, любит… А чем же ты отвечаешь на такую очень, прямо скажу, даже искреннюю любовь?

– Так, а разве ж за искреннюю любовь нужно платить? Или у вас любовь платная?… – парировал парень.

– Вон ты как! Удивился старшина. Червонец снова взмыл ввысь.

– Нет, вы слышали? Как волка не корми…

– А у ишака всё равно длиннее… подсказали из толпы…

– Эй, кто там делится сокровенными интимными познаниями? Иди-ка лучше сюда и подели червонец этого неблагодарного юноши на троячки. Что значит «не делится»? Разве вы не возьмёте себе рупь за труды? Нет, это шё же такое делается, милиция должна вас, граждане, ещё и коммерции учить? Червонец поплыл в толпу и вернулся в виде пятёрки, троячки и рубля.

– Ну вот, удовлетворённо произнёс старшина, изымая троячку, укладывая её в планшет и отрывая квитанцию, – и моральный ущерб возмещён, он кивнул в сторону владельца «сокровенных интимных познаний», и справедливость торжествует…

– Вы, товарищ старшина, не судите обо мне по первому впечатлению, произнёс парень, укладывая квитанцию с остатком червонца в нагрудный карман рубашки.

– Так ведь у вас, молодой человек, уже не будет второго шанса создать первое впечатление… Рука с жезлом, висящем на ремешке, взметнулась к козырьку:

– Счастливой дороги! И чуть тише: – до скорой встречи!.. – А вы, граждане, по какому случаю очередь создали? Это не билеты в театр, – он потряс пачкой квитанций, – хотя, если есть ещё желающие,… Нет? Ну, тогда все свободны!

Чтобы не быть похожим на Арончика с Молдаванки, я таки немного «покрутился» возле Оперного, а затем, спустившись к причалам, облокотился на парапет и стал наблюдать, как идёт погрузка контейнеров на корабль. Кран, в очередной раз, поднял поддон с контейнерами на приличную высоту, и тут, вдруг крайний контейнер стал медленно крениться на бок. Крановщик, пытаясь предотвратить падение, вильнул стрелой, но было поздно. Подняв столб брызг, контейнер