Віктор Ткаченко - На Юг, Віктор Ткаченко

— Наверное, смысла не будет, — сказал Освальд.

— Что? — спросила Мила.

— Да так, политические диалоги в голове, — ответил он и сжал талию Милы, уложив её на своём плече.

Ещё одна маленькая сигаретка и ещё более маленький перекур — начало третьего акта великой оперы.

Чтобы вам, дорогие читатели — девочки и мальчики, абсолютные профаны в мире древнегерманских мифов, было понятно, приведу понятное разъяснение. Зигфрид — это местный Геракл и полубог, и ему в третьей главе суждено поцелуем разбудить Брюнхильду... Да, как в «Спящей красавице» авторства Перро. Да, да и да, не братья Гримм, а француз Перро написал её. У него было у кого брать пример, как с мифов про Зигфрида.

Не отходя от темы, Брюнхильда, проснувшись, осознала, что перед ней стоит именно тот герой из судьбы, которого она так долго ждала и кто ради неё преодолел столь большие трудности и преграды.

Освальд вышел из ложи, оставив Милу на пятнадцать минут одну смотреть финал этой оперы. Сам он спустился за букетом роз к лавочнику на другой стороне улицы. Выбрал и купил самый хороший и красивый букет, обязательно посмотрев на их красные края — не обветшали ли они, не обпали ли и не сгнили ли, и пахнут ли отменным запахом, прикрывавшим запах ганноверских сточных вод.

С хорошими намерениями и расчётом он спустился за цветочками и так же быстро вернулся в ложу.

Оооо, что это? Вы видите? Дамы и господа, фрау и герры, лорды и простолюдины, это же Брюнхильду целует Зигфрид, и она просыпается от тысячелетнего сна. Какой мотив, какая игра! НА БИС! НА БИС! НА БИС! Освальд подходит сзади к Миле и прикасается к её правому плечу еле-еле ладонью, а сам встаёт на колено у левого плеча. Сначала Мила смотрит через правое плечо.

— Освальд? Ты?..

Потом разворачивает голову к левому, а там стоит он, в отличном костюме, с букетом самых лучших роз в мире и с кольцом... с кольцом на пять карат.

— Освальд, ну я...

— Ммм?

— Я согласна, — ответила она и упала к нему на колени, обнимая.

Освальд взял кольцо и одел ей на палец.

— Не слишком ли вычурно? — спросила она.

— Нет, конечно.

Она была рада, улыбалась, всё типичное, что присуще девушке, которой сделали предложение, всё это самое счастливое. Сегодня днём её чуть не проиграли в карты неизвестному русскому, а через несколько часов ей уже сделали предложение, и она ранит руки в кровь от огромного для неё букета роз.

— Зачем так много? Мне бы и одной хватило, Освальд.

— Это всё тебе, — ответил он.

Они поцеловались.

— НА БИС! НА БИС! Горько! — начали кричать в зале.

Самуэль в роли Зигфрида тональным голосом, протирая марлей пыль с лысины, исполнил оперное пение под симфонический оркестр, и фонарник направил весь свет на ложу Освальда и Милы.

— БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ! — прокричала женщина лет 30 из толпы.

Освальд помахал ей рукой и мило улыбнулся, как обычно это может каждый знающий политик.

Слишком кратко, слишком мало для такого неописуемо эпического момента жизни, как предложение руки и сердца. Но как показывает жизнь, что в средние века, что в теперешнее время, жизнь с одним человеком «на всю жизнь» — это очень сложное занятие. Слишком многому нужно учиться друг у друга, слишком многому уступать, слишком много слушать и пытаться понять и главное — принять.

Очень долго можно строить отношения, продумывать каждую мелочь и в деталях сгореть, а дьявол именно в деталях, и вы уже совсем не заметите, как ваш цветочек, которому вы хотели посвятить эту жизнь, отдастся другому. И вряд ли этот цветочек будет счастлив, ведь несчастен тот, кто в два взмаха ресниц на глазах готов отринуть годы созидания.

Выходя из ложи в общий коридор для состоявшихся пар, Освальд придержал Миле дверь, и та вышла.

В коридоре стоял Блюхер со своей новой избранницей, кажется, весь её наряд стоит меньше, чем его очки с позолотой.

— Добрый вечер, герр сенатор. Как вы? Как ваша фройляйн сердца? — спросил Блюхер.

— Добрый, добрый, — пожав руку, ответил Освальд.

— Я вот, мне сегодня предложение сделали, — Мила показала кольцо на пальце.

— А я вот забрал столь прекрасную даму сердца от нищенства.

— От нищенства? — переспросил Освальд у Блюхера.

— Да, столь юная красавица была и есть дочь старого баронского рода в полковничьем отечестве и в данный момент никаких средств к существованию не имела. Вот мне и повезло найти мою Кристиночку у разбитого корыта, — сказал Блюхер.

— А так бы вы и пальца её не стоили, — сказала Мила.

— Извольте, сенатор, успокойте свою фройляйн.

— Фрау, фрау, господин Блюхер... я бы вам посоветовал обучиться манерам, или вы забыли?

— Нет, не забыл.

Кристина выглядела хорошо, по-деревенски хорошо. Хоть и одета небогато, но природно красива. Видно было, что она вступила в неравный брак не по нужде, а из-за того, что её мать болела, а брат учится при казарме в имперской гвардейской школе в Берлине.