Віктор Ткаченко - На Юг, Віктор Ткаченко

— Вот, ххее хееее, это ваши бумаги, вы забыли их часть, — задыхаясь, сказал Самуэль, протянув пару бумаг.

Оделия взяла их, сказав краткое спасибо глазами, развернулась и пошла опять в сторону участка.

— Нет, стойте, давайте начнем заново. Я могу взять вам выпить. Давайте погуляем по парку... хеее, — восстанавливая дыхание и протираясь марлей, сказал Самуэль.

— Нет, спасибо, я очень занята сейчас. В другой раз.

Оделия сделала несколько шагов. На одном из балконов стояла курящая парочка, возможно, после интересно проведенного вечера и наблюдала за улицей.

— Но я даже не знаю вашего имени, — сказал Самуэль.

— А вам и не нужно, — ответила Оделия и удалилась.

Она быстро промелькнула между двух часовых и направилась в кабинет к трём следователям. Никого не было, только Марман... На столе спал Марман.

— Кррр, кррр, — храпя и пуская слюни, пьяный толстый сыщик дал понять, что все разошлись уже относительно давно. По луже слюней и соплей можно было это понять.

— Проснитесь. У меня пару вопросов, — дернула Оделия следака за рукав, но тот даже не подал виду.

Марман продолжал храпеть и, находясь в полусне, издавать странные звуки и повторять одно слово как в бреду.

— Мама…ммм… мама...

— Да, проснитесь вы! — крикнула Оделия.

Марман открыл глаза и резко дернулся со стула, чуть ли не упав. Он нехотя глянул на Оделию и взялся за голову, щурясь и неприятным запахом изо рта, ответил:

— Чего тебе? Мне снился хороший сон, а ты вернула меня в мир отсутствующих грёз.

— Где ваши коллеги, Картман и Урман? — спросила Оделия.

— Наверное, пошли домой сразу после окончания своей смены. Где-то...

Марман глянул на висящие на стене часы и на темноту на улице.

— Часа полтора назад.

— Мне они срочно нужны. Не можете подсказать, где они живут? — спросила Оделия, нависнув над ещё пьяным следователем и мило строя ему глазки, пытаясь разглядеть в нём ответы на свои вопросы.

— Да, Картман отправился к проститутке или любовнице на Шляйн-штрассе... Стоп, я не могу вам говорить это. Да и зачем вам эта информация? — ухмыляясь от недоумения, спросил Марман, отходя от спячки.

Он встал, прошелся и начал потихоньку разбирать дела, готовясь к своему уходу домой, досыпать сны и грёзы, что так манили его во снах.

— Ну, Герр Марман, вы поймёте меня, от этого зависит вся моя жизнь. Мне нужно переговорить с ними по одному дельцу… Я надеялась на ваше снисхождение и малый кусок доверия как к своей коллеге.

— Запомните, фрау, у нашей системы нет друзей. Даже эти два ублюдка мне не друзья, тем более, но сдавать их адреса я не могу, — ответил Марман.

— Хорошо, я вас поняла… Может… Как у вас прошёл вечер, Герр Марман?

Герр следователь впал в мелкий ступор от лёгкого вопроса милой Оделии. Единственная особь женского пола, которая интересовалась им, была его мать. Хотя тут всё было очевидно: Оделия хотела славить обороты и сгустить краски, чтобы расслабить его бдительность.

— Сойдёт, мне пора удалиться, меня ждёт мать, — сказал Марман, завязывая шарф вокруг своей толстой бульдожьей шеи.

Следователь удалился, и Оделия осталась одна в кабинете. Ключи от кабинета остались на столе рядом с письмами на имя Урмана. Как любезно со стороны сюжета, что там был его адрес: «Людвига 58б штрассе».

Оделия вышла из здания. Уже светало, было почти утро, и раннее солнце осветило и пролило лучи тепла на её лицо. Она шла совсем одна по улице, встречая изредка только людей, гуляющих с собаками. Собачек было много, и большинство за ними, конечно, не убирали.

Начался маленький дождь, нежно капающий на волосы и размывая и будя местных бездомных. Оделия решила пройтись сначала мимо церквушки, где произошло убийство. Под стать утру там начиналась служба, и собирались пожилые женщины.

«О боже мой, слишком много пожилых женщин в чёрных платках,» — подумала она. Они шли и словно маршировали, перегородив всю улицу. Оделия немного сбавила свой ход, временами смотря на солнце и промывая глаза грязными каплями дождя. Марширующие женщины, наоборот, не собирались заходить в укромное место от дождя и словно отпевали свой путь. Они ровным шагом зашли в церковь. Когда дверь была открыта, Оделия увидела епископа, дающего благословение этим женщинам.

Он был высок, слишком высок. А большая конусная шляпа и посох добавляли ему и так много роста, что он был словно гигантом среди этих маленьких, чёрных, словно оловянных и зомбированных женщин.

«Может, мне стоит зайти...» — подумала она.

Оделия всю жизнь была протестанткой, но крайне редко заходила в церковь. Из-за работы и мирских дел человек совсем забывает о делах божьих, поклонениях и службах. Она прошла мимо дверей. Так незаметно, так внезапно сложно и легко стало на душе, что это просто не описать словами, не вообразить чувствами. Она совсем не заметила ступеньки перед епископом и, как оказалось, у него в ногах мощно треснулась зубами об лакированные туфли божьего человека.