Віктор Ткаченко - На Юг, Віктор Ткаченко

300-тысячная французская армия, на тот момент одна из лучших в Европе, терпела неудачу за неудачей, отступая вглубь страны под натиском полумиллионной армии ополчения. Бисмарку и Мольтке очень повезло с проведением мобилизации — сработал опыт ещё давних, наполеоновских войн. Только в этот раз уже против самой Франции.

31 августа 1870 года. Север Франции, город Седан. Весь французский высший свет заперся на небольшом клочке территории вокруг небольшого города. Немцы, наступая на пятки, окружали город, подрубали линии снабжения и били по арьергардам, не давая оснастить более важные укрепрайоны хоть сколько-то важной оборонной линией. С востока город окружала небольшая река. Вечером взвод Освальда и Рэкса, уже заново переформированный и дополненный вчерашними школьниками и рабочими с угольных шахт, стоял. Все они юны, накалены до предела с чувством пота от жары и укусами тысячной армии комаров. Они смотрели на поле предстоящей завтрашней битвы.

— Ты боишься? — спросил Рэкс.

— Да… а кто же нет, — ответил Освальд.

— Как твоё ухо? — добавил он.

— До свадьбы доживёт, — ухмыльнувшись, ответил Рэкс, похлопывая будущего сенатора по плечу. Ах, если бы он только знал.

В абсолютной тишине они смотрели в ночную темноту, в голове проносились мрачные мысли о том, что будет завтра.

— Герр Освальд, иди сюда! — позвал офицер из своей палатки.

Освальд трусцой побежал к офицеру, который подзывал его. Тот был почти вдвое меньше его роста и имел крайне непривлекательный и даже тусклый вид.

— На, это тебе, — протянул Освальду завернутый треугольник из жёлтой бумаги, уже вскрытый без печати. Так тогда было заведено: всю военную почту, поступавшую с тыла и обратно, вскрывали, чтобы не было шпионажа.

Освальд открыл письмо:

«Извещаю вас, что ваша сестра умерла от болезни. Её муж покинул пределы Нижней Силезии, и теперь их дочь Мила в приюте Ганновера. Вам надлежит срочно вернуться, если вы хотите её забрать.

Директор приюта: Герр Юджин Фармс.»

Освальд почти помутнел в рассудке, и рядом стоящий Рэкс придержал его за плечи.

— Тихо, тихо, тихо, стой…

Офицер, стоящий рядом, забрал винтовку, дабы солдат не натворил ничего неподобного.

— Ты можешь не вступать в завтрашний бой. Я могу подать рапорт, — сказал офицер.

— Я буду, — сказал Освальд, сжимая руки своего друга Рэкса.

— Вот, кстати, ещё тебе посылка пришла, — продолжил офицер и дал маленькую коробочку.

Там лежали перчатки из оленьей кожи и письмо от матери: «Я пригляжу за Милой, ты главное вернись…» Дальше Освальд прочитать не смог, у него просто не было сил. Была надежда, но он ещё не осознал, просто не вспомнил о её существовании.

Тем временем немцы полностью окружили предместье и всю французскую армию. Они побросали всё, что могло гореть, в костры и начали сооружать деревянные мосты через маленькую речку.

Французы с противоположного берега выглядели напряжённо, но они даже не подозревали, что битва начнётся сегодня. Освальду и другим солдатам дали отдохнуть до трёх часов ночи, после чего офицеры тихо будили свои отряды по несколько солдат, чтобы ничего не было заметно со стен города.

— Просыпаемся, — тихо говорил Рэкс, поглаживая по головам спящих солдат.

Те неохотно вставали, знали, что начнётся, и начинали собираться. Взвод Освальда пересёк реку к 3:52 утра, и несколько батальонов двинулись к деревне на юге Бозель. Они осторожно в шахматном порядке двигались по улице. Никого не было видно.

— Странно, — сказал Освальд.

— Смотреть в окна и наградить каждого свинцом, кто высунет свою макушку! — прокричал старший офицер.

Но это была лишь ловушка. Деревню заняли лучшие отряды Эктора Ре Фюрсонера. Его лучшие из лучших в пехоте заняли оборонительные позиции и наблюдали за каждым движением наших батальонов. С прицельной дальностью в 200 и более метров немцам мало что могло помочь в маленьких каменных домах.

Со вторых этажей нас начали поливать градом пуль, как снегом в бурю под декабрь. В течение нескольких минут полегло больше сотни наших солдат. В ответ мы не могли ничего противопоставить французским снайперам: нам нужно было пересечь всю улицу и штурмовать дома в лобовую атаку, чтобы выбить их. Всё это время мы были у них как на ладони.

— Вверх, смотреть всем вверх! — сказал офицер.

Освальд и Рэкс, скрючившись как бабушки, пробежали пару десятков метров, казалось, так быстро, быстрее чем в детстве. Они спрятались у фронтальной части здания и начали отстреливаться от вдвое большей численности французов на втором этаже здания напротив.

— Давай, по правому окну, — скомандовал Рэкс. — Стреляй. Быстрее, быстрее!

Освальд и Рэкс попали по паре французов, засевших наверху. Один от выстрела выпал на улицу с ранениями, после чего его попытались затащить обратно. Рэкс стал целиться в уносящих его людей с красными повязками.

— Стой! — прокричал Освальд.

— Какого черта? Не мешай!