Свидницький А. П. - Оповідання та нариси, Свидницький А. П.

- Как же ты спасся?

- От чего или от кого?

- От Рахальского.

- Я и в глаза его не видал.

- С кем же ты играл?

- С каким-то помещиком.

- А писал, что с Рахальским играешь!

- И не думал писать.

- Где же наша шкатулка?

- Я никакой шкатулки не брал с собой.

- Не понимаю,- сказала исправничиха с досадой и показала мужу письмо.- Смотри. Твоя печать? - спросила она.

- Моя,- ответил исправник.

- И твоя рука?

- Моя.

- Читай.

Исправник начал читать. Письмо было такого содержания, будто исправник, попавший в ловушку, устроенную Рахальским, должен был играть с ним в карты и проигрался до ниточки. Чтоб не быть убиту, он просил жену прислать через подателя все деньги, сколько было сбережено за всю службу, причем сказал, сколько именно их есть и где хранятся.

Получивши такое письмо, исправничиха отдала подателю его все деньги со шкатулкою. Другого средства она не нашла для спасения мужа, потому что не было указано место, где происходила игра.

Продолжение начатого разговора легко себе представить; прибавим только, что проезжий был сам Рахальский, который и написал письмо к исправничихе и сам вручил его. Таким образом, посредством подлога ограбивши исправника днем, он ночью, явившись с шайкою, наказал пана, отнявши все деньги и все серебро.

Может быть, приведенный случай и неверно передавался, может быть, его и совсем не было; но в свое время никто не сомневался в справедливости его, и Рахальский преисправно получал деньги от панов, имея надобность являться лично только в очень редких случаях. И никакой защиты от него не было, разве сам не считал нужным потребовать денег. Если же требование было получено, то исполнение его было неизбежным, несмотря ни на какие меры предосторожности. Один помещик, например, получивши письмо Рахальского, собрал несколько крестьян с косами, кольями и т. п. и окружил ими свой дом. Для большей безопасности по целым ночам горели костры, так что и мышь не могла пройти незамеченною. Казалось, не было никакой опасности, тем более что за несколько часов до означенного Рахальским срока прибыла сюда и команда жандармов с капитаном во главе. Капитан тотчас же распорядился очень благоразумно.

- Вы,- сказал он пану,- не прочь поймать Рахальского, а между тем разложили костры, будто нарочно, чтоб он поберегся. Прикажите потушить огонь и распустите крестьян. Я расставлю свою команду.

Помещик рассыпался в выражениях благодарности и с большим усердием исполнил волю начальника жандармов. Тогда разговорились, и не было конца рассказам про Рахальского. Капитан удивлялся, хохотал или огорчался, а время шло, и условленный час приближался. Наконец, он настал. Тогда капитан сказал:

- Вот вам еще один случай из жизни Рахальского. Завтра передадите его, кому захотите, а сегодня пожалуйте деньги. К услугам вашим сам Рахальский - это я.

- А, пане коханый! - воскликнул ловкий помещик и бросился целовать Рахальского.- Для чего же пан так долго обманывал меня и мучил себя ожиданием? Давно было открыться, и я давно отдал бы долг.

Немедленно деньги были отсчитаны, и Рахальский отправился в путь, а помещик в спальню - если не оба довольные, то не оба и спокойные.

Так всегда удавалось Рахальскому, и тщетны были все поиски полиции и все попытки панов спастись от грабежа. Может быть, потому что крестьяне были на его стороне? Что это могло быть и не выходит из ряда обыкновенных поступков крестьян прошлого времени, тому нетрудно найти доказательства. Так они вели себя в отношении к Кармалюку (в Под[ольской] губернии), в отношении к Вусатому (в Херс[онской] и Екатериносл[авской]), к Тараненке (в Киевской), к Олиму (в Крыму). Поддерживать Рахальского, как поддерживали этих, они могли быть склонны, потому что и он выдавал себя за сторонника крестьян и за кару божию на панов. Впрочем, доказывал это не слишком гуманными доводами. Так, рассказывали, что однажды, будучи остановлен вартою, он спросил одного из двух вартовников:

- Чего вам надо?

- Та видите ли, милостивый пан,- ответил спрошенный,- черт распорав якымсь Рахальским. Его носит по чужим теплым палатам, а нам стой да мерзни. Хоть бы панщину выписали, так нет! Ночь стой здесь, а день придет - ступай на панщину!

Неудовольствие крестьянина понятно, однако Рахальский, не возражая говорившему, обратился к другому с вопросом:

- А ты что скажешь про Рахальского?

- А бог його знає, що мені казати. Может быть, он, как и говорят люди, в самом деле послан богом, чтоб наши паны немножко присмирели.

- Действительно так, человече добрый, так! - заметил Рахальский.- Прежде был послан богом Кармалюк, а теперь послан для того же Рахальский. Тот и другой - божье отмщение за ваши обиды.

Кончивши, Рахальский дал этому червонец, а тому велел обрезать уши и в таком виде отправил к пану с уведомлением, что Рахальский в селе.

Кармалюк не поступал таким образом с крестьянами. Хотя он и снимал панам рукавички і панчішки, 14 чего не делал Рахальский, однако не изувечил и той старухи-крестьянки, которая учила палача, как его бить. Между тем он очень многих обогатил, а Рахальский - никого. Сверх всего, Рахальский отличался от Кармалюка и своею любовью к нагаю. Так, рассказывали, что он высек одного магната в лесу за неимением при себе денег.

- Ты,- сказал Рахальский,- едешь шестернею с кучером, лакеем и форейтором и не имеешь при себе и двадцати злотых на сутки! Хлопцы!

Явились хлопцы, разложили пана на мураве и отсчитали - полсотни bizunów. 15

Подобным образом он поступил и с крестьянином, как говорили, жителем того же села, в котором Рахальский служил экономом. Рассказывали, что Рахальский встретил его с бычком на дороге в местечко.

- Куда идешь?

- На ярмарок, пане!

- Последнего бычка ведешь продавать?

- Что же делать? Дочку замуж выдаю.

Рахальский дал ему столько денег, сколько можно было выручить от продажи бычка, и велел возвратиться домой. Через неделю они опять встретились. Крестьянин и теперь вел бычка на продажу. Рахальский и другой раз заплатил, но при этом погрозился,