Олександр Сергійович Подерв'янський - Африка, сни

— А якщо ти, наприклад, був п’яний, і тебе збила машина, а вони там в пеклі всі на одно лицьо?

Адик:

— Це хрєнові варіанти. Бо якщо ти один раз облажався – ну, там не в ті двері постукав або неправильно отвєтіл на поставлєнний вопрос, то уже всьо, назад дорогі нєту.

Вова:

— Це як в передачі по тєліку, що якщо ти не встиг грошей нагрести, то вони випускають тигрів?

Адик:

— Тіпа того. В тебе закурить є?

— Полізь в карман, там «Мальборо лайт» лежить, – сказал Вова, морщась от боли.

Адик курил и обозревал интерьер. Ему нравилась красивая девушка на соседнем столе. (Диалог снят по-тарантиновски тягуче и минималистично).

— Вобщє, прикольно здєсь, – сказал он, и после некоторого раздумья: – Давай, братан, тьолку разбудім, красіва тьолка.

— Краще не рухай, – сказал Вова, – сам же казав, один раз не так дьорнувся, і всьо, гаплик, назад дорогі нєту. Нахуя воно нам треба, скажи?

Адик:

— Не бзди, той мій друг казав, шо спочатку там отакі карідори, а потім треба знайти двері, но тіки чьотко знайти і не переплутати, і єслі всьо путьом, то увідіш нєбо в алмазах.

Вова:

— Так тут тіки одні двері, братуха.

Вова подошел к дверям, подергал, сказал: «Заперті, блядь!», потом постучал. СТОРОЖ МОРГА, пожилой пьяный санитар, открыл дверь снаружи, потерял сознание и со стуком eбнулся на кафельный пол.

83. ИНТ. КИЕВ. МОРГ. КОРИДОР. ВЕЧЕР.

Друзья перепрыгнули через упавшее тело, и, взявшись за руки, побежали по длинному кафельному коридору на свет тусклой лампочки, как два ночных мотылька. (Общий план: тeмные силуэты бегут по белому кафельному коридору).

84. ИНТ. КИЕВ. МОРГ. ВЕЧЕР.

Старый джентльмен остался лежать по соседству с красавицей. (На переднем плане лицо господина, на заднем – маленькие фигурки убегающих Вовы и Адика). Зеленая муха Люцилия уже давно вилась над ними.

Голос за кадром:

«Апетитний жмурік, – думала муха Люцилия, – а ця Параска репана, в основном, на гавно заточєна, учиш їх, учиш, дур сільських… Ну, нічого не розуміють! А ті двоє – я сразу пойняла, шо придурюються, од них запах такий мужський протівний, ну, я вобщє нє по єтім дєлам, то у нас Параска слаба на ето дєло… А я собі сійчас на жмуріку посиджу, сразу відно, інтєлігєнтний мущіна… Ну, канешно, запах – ето вобще! Шанель номер п’ять курить на балконє… Ну, давай пікіруй, сєстрічка, давай, дорогая!»

И она села на лицо старого дженльмена. Сквозняк, ворвавшийся в двери, шевелил его волосы, тусклый огонь мелькнул в глазу, раздвоенный язык ловко поймал зеленую муху.

85. ИНТ. КИЕВ. МОРГ. КОРИДОР. ВЕЧЕР.

Вова и Адик уже завернули за угол и оказались в холле, где на небольшом подиуме стоял богатый, монументальный гроб в стиле ампир с золотыми ручками. Гордый профиль императора торчал из гроба. «Шановному Наполеону Карловичу від колег по роботі» было написано золотом на траурной ленте, опоясывающей богатый венок.

Горящие факелы торчали из стены над шикарным гробом. Адик и Вова пронеслись мимо, Адик выдернул факел. Он несся, как олимпиец, добежав до железной двери, факелом осветил засов. Еще одно усилие, засовы сброшены, и друзья оказались во дворе морга на улице Оранжерейной.

86. ЭКСТ. КИЕВ. МОРГ. ДВОР. ВЕЧЕР.

Звездное летнее небо висело над ними.

— Дивись, – сказал Адик, – всьо чьотко.

— Звьоздноє нєбо над головой, – сказал Вова, – і щось ще там таке, точно не помню.

87. ЭКСТ. АЭРОПОРТ БОРИСПОЛЬ. ЛEТНОЕ ПОЛЕ. ДЕНЬ.

Фрагмент фюзеляжа самолета Магараджи, украшенного порнографическим рельефом храма Каджурахо (панорама). Самые аппетитные детали помещались на двери. Подъехал трап, дверь открылась... Первым на трапе оказался фактурный ИНДИЙСКИЙ КРАСАВЕЦ-CЛУГА с тигрeнком на поводке, который ранее подавал Магарадже и Чарли виски.

Общий план: красная дорожка, ФОТОГРАФЫ, ТЕЛЕОПЕРАТОРЫ, лимузин, Сосуновский с ТЕЛОХРАНИТЕЛЯМИ, ДЕВУШКИ В УКРАИ­НСКИХ КОСТЮМАХ...

Магараджа держался в тени. За красавцем-слугой по трапу спускалась свита – роскошные широкожопые индийские бляди в сари, амбалы-телохранители в тюрбанах, с кинжалами и пистолетами, буддийский монах и прочая декоративная шушера (low angle).

Бойкие телевизионные девчонки в национальных украинских костюмах с хлеб-солью в руках ринулись к высокому красавцу с ятаганом и тигренком на поводке, который вышел первым.

— Ласкаво просимо, сер! – кокетливо пропищала девка в веночке и красных сапожках, тыкая индийскому красавчику хлеб-соль в бороду.

Тот отломил хлеб-соль и с умным видом положил его в рот. Но как следует прожевать не успел – просвистел ятаган, и из горла, как из шланга, мощным потоком хлестанула кровь (очень стилизованный кадр, extreme CU, slow motion).

Это Магараджа мастерским ударом ятагана снeс ему голову.

Безголовое тело описало зигзаг и грохнулось в пыль, всe ещe сжимая одной рукой поводок с тигрeнком, а другой хлеб-соль.

Отрубленная голова покатилась по газону и застряла на цветочной клумбе среди национальных чернобрывцев и подсолнухов, завершая таким образом натюрморт.

— Не лізь поперед батька в пекло! – нежно сказал магараджа с сильным акцентом.

Он чарующе улыбнулся, отточенным движением смахнул с лезвия ятагана кровь, и, описав блеснувшую на солнце кривую, вложил его в ножны. Все было проделано артистично, молниеносно и без «дырок».

Девушки в веночках, Сосуновский с телохранителями, корреспонденты с камерами, забрызганные кровью, ошалело наблюдали за происходящим (череда крупных и средних планов).

Магараджа взял хлеб-соль у девушки, забрал у трупа из рук поводок скучающего тигренка, и вместе со свитой прошествовал в один из автомобилей.

— Ласкаво просимо на гостинну українську землю! – пискнул охуевший Сосуновский.

Кровь невинной жертвы украшала его пухлые щечки, розовые губки