Віктор Ткаченко - На Юг, Віктор Ткаченко

ГЛАВА 11

Что такое в своей сущности искренность и беспрекословность самых важных чувств в жизни человека? Может, это та любовь, когда родители отдают всё, вплоть до собственной кожи, и подобно мужчине из анекдота, который когда-то читал газету.

Читает мужчина газету и видит, что люди плохо живут, болеют и умирают, голодают и бедствуют. «Что же делать?» — подумал он и отдал все свои миллионы долларов в золоте и ресурсах на благотворительность. Потом читает и видит, что людям не стало лучше, они всё так же бедствуют и умирают. И подумал, что нужно ему отдать почку, чтобы успокоилась душа, и будет знать он мир.

Пришёл, лёг на операционный стол и отдал почку 9-летней девочке под признание и благодарность её матери, и сидит в палате после выписки, читает бесплатную газету: «Всем плохо, люди голодают». Загрустил мужчина и вернулся к врачу и говорит ему: «Я отдам свою плоть, органы и всё, что есть, ради людей». И забрали у мужчины всё, что было: и глазные яблоки, и руки, и ноги, и кожу с печенью… Но никому не стало лучше, люди всё так же жили несчастливо.

Так можно ли, отдавая всё своим любимым детям, партнёрам, обрести счастье в этом мирском мире? Пожалуй, нет. Ни вам, ни им не станет от этого лучше, вы просто потеряете ногу, а доброта ваша не будет вознаграждена.

Та притча из Библии про блудного сына является лишь сказкой, ложью, которая не станет ясностью. Да, вы, конечно же, можете вернуться в родное гнездо после потерь, и вам там помогут, вас там утешат и накормят, но вы не сделаете их счастливыми, и вас счастливым никто не сделает.

Так при чём тут чувственность и способность отдавать свои накопления и чувства в руки людей, любимых вами? Думаете, это стоит того? Или, может, вы даже не пробовали такую проекцию своей жизни? В моём бедном и грязном мире некоторые люди чувствуют крайнюю степень собственной удовлетворённости от того, что дают людям то, чего им не хватает, по взглядам первых, и получают от этого такой кайф, связанный с наркотическим опьянением.

Освальд делал всё ради Милы, он не был таким счастливым уже множество лет. Он был из дарителей, тот, кто много чего накопил, и не только денег на правительственной работе, но и нравственного ресурса. Он, поистине, по-джентльменски, наподобие тогдашних денди, ухаживал за Милой. Не Винфрид с Оделией, конечно, но их более адская прогрессия. И сегодня я хочу вам поведать их маленькую историю большой любви. Закройте, пожалуйста, глазки и смотрите… слушайте… всем слушать! Занавес упал, и вот… Вот же он, правительственный квартал, где живёт Освальд. Давайте покажем вид сверху, представим, что мы птицы, и мы можем с птичьего полёта обозревать эти прекрасные виды домов и людей, всего живого и величественно красивого, что можем наблюдать. Там за стенами живёт он, сенатор, недавно к нему вновь переехала Мила. События в их жизни всё более налаживаются, они открещиваются от расследования по Потрошителю Яммера и счастливо живут. Лишь Оделия и пара следователей бегут по поискам наглеца, убивавшего жителей. Нет… что вы, Герр сенатор, это, конечно же, тоже заботит в равной степени сложности духа, но убийства пошли на спад, а старые убийства ему не хочется шерстить, тем более что он политик. Может быть, он сам так думал, и он всё больше и больше влюблялся в Милу.

Знаете, когда у вас определённо большая причина жить и любить, вам всё меньше хочется адреналина и риска в жизни, хочется поставить всё на паузу и плыть на крейсерской скорости в Бостон на каникулы, хочется цветов и шампанского из Франции, хочется на пляж в Ницце, а не всё это мерзкое и смиренно-убиенное. Тем более, что будет, когда они найдут Потрошителя? Пожмут ему руку? Он же убийца, а это работа настоящих профессионалов — ловить таких, как он, вот Конрад и Винфрид с Оделией уже не справились.

Так, в ожидании хороших дней, под счастливым одеялом продолжались их дни. Они вместе просыпались. И утро Освальда начиналось с Милы, и ночи ею заканчивались, вся его жизнь теперь — только Мила.

Что же нужно среднестатистическому лучшему человеку современного или тогдашнего мира для обретения счастья? Может, домик получше с видом на прекрасный берег Средиземного моря, или… стоп, а может, парочка красивых детей, которые осуществят все мечты, которые не удалось и вы просто не успели из-за сильной занятости осуществить именно вам? Или, может, затащить какую-то красивую пышногрудую блондинку для счастья в постель? Но когда пройдёт ваш час, что же вы дальше будете делать? Опять клясться перед Богом, чтобы тот простил, дал немного времени, ведь у меня такие чистые намерения… прям как у Фауста. Аааа… тотальный фарс, вы врёте! Вы врёте родителям, подружкам на одну ночь, друзьям, которым клянетесь в верности, вы врёте Богу, но хуже всего то, что вы — самое ничтожное произведение картинного мира — врёте сами себе, не осознавая всю глупость дофаминовой ямы и обычной дрочиловки, куда вы сегодня попали.

Держи ручку… — скажу я. — Держи эту чертову ручку, ведь как только ты её отпустишь, тебе станет хуже. Ты упадешь, и страх не высоты, нет, не высоты будет омрачать твоё падение. Все уже и так знали, что из тебя ничего хорошего не выйдет.

Ты осознаешь, что был всё это время счастлив, лишь тогда, когда тебя ткнут, как котёнка, этим лицом. Когда Харон потянет тебя в лодку, чтобы переплыть Стикс, тогда ты поймешь, что был всё время счастлив, что нашёл себя уже давно, но пути обратно уже нет.

Так о чём это я… ах да.

Освальд и Мила кружились в радужном вальсе, через несколько месяцев хотели играть свадьбу, а пока вдоволь веселились, посещали торжественные концерты, костюмные вечеринки, ходили на пляж у Ляйна летом и весной, по ресторанам у набережной, и проводили свою жизнь в счастливом угаре, в самой положительной форме этого слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍