Віктор Ткаченко - На Юг, Віктор Ткаченко

— Не заходи, тут нет прощения и нет ничего... нет жизни и радости, борись за свою жизнь, — сказал Винфрид.

— Но... я так хотела... хочу видеть тебя, моя любовь, — сказала Оделия.

Винфрид обнял свою жену, поцеловал в лоб и сильно прижал к себе.

— Борись, — сказал Винфрид и толкнул её назад.

Оделия очнулась от секунды с мужем на том свете, перед ней предстал душащий её Урман. В её кармане всё так же лежала перьевая ручка. Она протянула руку к ней, крепко сжала и улыбнулась Урману на секунду, отчего тот удивился и ослабил хватку. Оделия нанесла свой удар. Сначала на Оделию в непонятно большом количестве начала капать кровь, и рана на лице Урмана превратилась в сквозное кроваво-алое отверстие, после чего кусок его лица просто упал на молодую инспекторшу.

"Может, это галлюцинации, может, я уже умерла," — подумала она. После этого стал слышен странный звук.

— БУМ... БУМ... БУММ...

ВЫСТРЕЛ!

Труп Урмана, покачавшись сверху над Оделией, упал рядом с ней. Голова превратилась в страшное месиво, глаза вылетели, а волосы стали маленькими шторками, пропитанными кровавой гуашью. Тело Урмана за плечо взяла крепкая волосатая мужская ладонь и одним легким движением откинуло его в сторону. Это был Марман. Он что-то говорил Оделии, широко открывая рот, но она ничего не слышала из-за оглушения выстрелом и просто смотрела на него, не понимая, чего тот хочет. Она лишь сильно держала перьевую ручку. Марман взял её за руки и сказал:

— Что же ты тут забыла? Это тебе не было нужно...

Это было последнее, что услышала Оделия, и она отключилась. Марман взял её на руки и понёс в сторону выхода.

Тик-так, тик-так, тик-так... Нет, это не мои очередные изящные часы, не моя прихоть и не степень моего удовольствия и созидания над моментом. Это лишь сон прекрасной инспекторши Оделии, и я есть и буду его вершина, вершина писательского прогресса. Знаете, дорогие мои, где моя чертова лампа? О, Боже мой, где моя лампа с джинном? А... вот же она. Что же будет, если её потереть? Джинн проснется из тысячелетнего сна и по мимолетному движению вашего языка выполнит ваше желание? Может быть, так, но в этом моменте моментов ваш джинн — это я, и судя по последним событиям, именно вы выполняете мои желания, а не я ваши. Но вам же всё равно интересно, что случилось с Оделией, что с ней сделал Марман? Ха-ха-ха-ха...

Важна лишь цель. Бог не будет судить ваш путь, запомните это, дорогие мои... людишки. А теперь давайте перенесёмся в сон Оделии. Точнее, в его продолжение. Помните, как герр Урман обеими руками и всем весом душил милую фрау? Помните? Конечно, помните, ведь то было пару страниц назад.

— Кап-кап-кап, — вода капала с потолка в какой-то странной перевернутой пещере.

Из этой пещеры был выход наружу, свет луны светил в пещеру и отбрасывал серебряную тень от деревьев, которые росли рядом с ней. Оделия подошла поближе, корона деревьев и тень, отбрасываемая ими, двигались, как души в аду, засасываемые самим Цербером. Ветви деревьев по краям напоминали цепкие лапы, которые не хотели никого отпускать оттуда. Чем ближе выходишь из своей уютной и темной пещеры, тем больше на тебя влияет впечатление тех самых убитых и истерзанных душ.

— Господи... — сказала Оделия.

— Бог тут не поможет.

— Кто это сказал? — спросила Оделия.

Сверху на неё спустился паук с человеческим лицом. Повернув лицо на 180 градусов и почесав и обтрусив все свои желтые маленькие и ядовитые волоски на своих лапках, паук сказал:

— Это я, епископ. Помнишь меня, дочь?

— Не может быть, почему у вас... лапы паука? — спросила Оделия.

— Это всего лишь сон, дочь моя, твои страхи. Мне нужно провести тебя через них. Ты готова? — сказал епископ.

— Но... это так... почему я просто не могу проснуться? Я просто хочу проснуться и решить все свои проблемы! — сказала Оделия и начала плакать.

— Иногда всё, что нам нужно, не выходит за границы нашей головы... — сказал епископ.

Епископ осторожно подполз ближе, его лицо, несмотря на свою необычность, излучало спокойствие и заботу, как тогда в церкви с черными вдовами.

— Ты должна понять, Оделия, что твои страхи и сомнения — это часть тебя, ты можешь найти ответ в Господе, а можешь найти его в других вещах потайонных в твоей голове.

Оделия утерла слезы и кивнула.

— Хорошо, я готова, — сказала она, чувствуя в себе новую решимость.

Епископ мягко взял её за руку насколько это конечно можно было сделать лапой паука во сне и начал вести её сквозь пещеру. Путь был извилистым, и каждый шаг давался с трудом, но Оделия чувствовала, что с каждым шагом становится сильнее.

Внезапно перед ними возникла гигантская тень, которая перекрывала весь проход. Это была огромная фигура, напоминающая человека, но её глаза горели красным огнём, а изо рта вырывались клубы чёрного дыма.

— Кто ты? — крикнула Оделия, сжимая руку епископа.

— Ай… ай… больно, хватит своими когтями насиловать мое запястье, — сказал Марман, неся Оделию к лавочке.