Сергій Анастасійович Гальченко - Остап Вишня. Невеселе життя, Сергій Анастасійович Гальченко

в Чибью, а потом ничего нет страшного. Это только первый раз трудно прыгнуть, а дальше я буду, как тот прыгун Лазаренко – через десять слонов перепрыгну. Ноги у меня длинные, разгонюсь и раз – Чибью есть…

Ой, моя Мумка! Скорее бы уже письмо от тебя и скорее сесть в поезд. Когда я отчалю из Харьковского вокзала, то буду знать, что «Чибью за нами».

Жду, жду письма и еду. А если его не будет, то все равно еду 18.VI. Лучше было бы получить письмо. Я тогда знала бы, что мне нужно брать для тебя с собой, а то я поеду и ничего не смогу привезти нужного, а жалко – две руки будут даром гулять. Кроме сала, масла, табака можно было бы еще чего-нибудь притащить, а я не могу сообразить, что нужно. Ты не скромничай и пиши, что тебе нужно. Ну, костюм я привезу, а вот как у тебя дело с ногами, что ты носишь, и какую обувь тебе нужно? Я думаю основаться на долгую жизнь в Чибью и по этому у меня исходят все расчеты. Я купила тебе чудную маленькую сковородочку, чтобы ты жарил себе сало, и думаю, привезти ли с собой примус или нет. И вообще я не знаю, что я буду кушать в Чибью и где я буду жить. Как ты там? Купают ли тебя или ты, как первобытный человек? Я из Москвы когда ехала, то привезла массу белых пассажиров в белье и волновалась, чтобы тифа не схватить, а сейчас думаю, как же это я наберусь в таком далеком пути? И думаю, что тебя там наверное заедают.

Скорее бы ехать! Нет сил терпеть и ждать. Вот если бы письмо получить от тебя, но я его не жду раньше 13–14.VI, а то и еще позже. Как это неудобно, что ты так далеко и что плохое сообщение. Не могу понять, сколько же будет стоить нефть государству при таком трудном сообщении? Неужели ее вывозят тем путем, каким мне придется ехать. Это же страшно неудобно. Или там еще не идет эксплуатация ее, а только исследования? Ничего я не знаю и не могу узнать об этих промыслах, но слыхала, что там уже давно занимаются нефтяным делом. Еще до революции какой-то промышленник хотел начать разработку Ухтинской нефти да что-то помешало. И говорят, что уже и машины привез туда в такую глушь. Сейчас же это уже край более благоустроенный, чем лет 7–8 назад, и там даже нравится кое-кому. А нам тоже понравится, а когда мы будем вместе, то и полюбим край северный. О, сколько осталось людей по доброй волюшке на севере и возвращаться не хотят обратно. Правда, назад никогда не нужно возвращаться, вперед, все вперед. Только не на о. Вайгач вперед, а то далеко будет мне ехать за тобой.

Конечная ли твоя остановка Чибью или еще куда-то «поедут» тебя? Боюсь этого больше всего, хотя мне и не страшно теперь ничего, но это еще меня пугает.

О, я тебе много расскажу, когда приеду, что и как у меня было в жизни за это время. Интересно все-таки это все пережить, только хорошо, что уже пережито, и не дай-то судьба еще повторится всему. А мне, как артистке, это, пожалуй, нужно было, да и тебе тоже; это все обогащает и укрепляет. Здорово получилось!.. Ну, скоро увидимся, хоть на день, а увижу… Любий мій! Цілую і мрію про зустріч… Всі вітають. Вячко щось не приходить, а я не можу швеньдять багато по людях… Перед від’їздом зайду візьму листа для тебе і дам грошей. Твоя Варя. Цілую.

Лист Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

7 червня 1934 р.

Харків № 13

7.VI. 1934 г.

Здравствуй, солнышко!

Ну, знаешь, с таким путешествием писем можно с ума сойти. Ты только подумай, твоя открытка, писанная 12.V, только вчера добралась до Харькова. Из Котласа она вышла 31.V и к Харькову пришла нормально, но где она бродила или валялась до Котласа? Черт знает что такое. Зачем мариновать так долго переписку? Будто бы там что-то ужасное с транспортом делается! Если так будет идти из Чибью твое письмо, то я и 18.VI не выеду; очевидно, придется выехать, не дождавшись. Вышлю телеграмму, когда буду выезжать. У меня теперь недоверие – получаешь ли ты мои письма? Я тебе часто пишу, но как там дают тебе их или нет? После моего приезда из Москвы я послала тебе (с этим письмом) 13 писем, да из Москвы два и с поезда, когда ехала в Москву, одно. Послала тебе 200 р. денег телеграфом и посылку. С собой привезу кое-что из вещей. Ты, наверное, обносился там вкрай? Бедный мой маленький мальчик!.. Носки-то наверное драные? Ой, как все смешно в жизни получается… Ну, ничего, только бы мне к тебе доехать и переселиться вообще на север, а тогда все будет в порядке. Мы живем ничего себе, вернее, я не живу и ничего не думаю, а жду 15 или 18.VI, когда двинусь в дорогу. Теперь у меня сомнение, стоит ли ждать до 15.VI, когда так долго идут письма; может, лучше и раньше выехать? Хотя всякие технические мелочи нужно проделать, чтобы осталось меньше работы на будущее, а то, когда придется выезжать, буду хвататься за все и выеду не в порядке, как и всегда.

Никто ко мне не приходит. Сегодня веду Муру к зубному доктору и зайду к Васе. Вячко тоже что-то не идет, а мне не особенно-то ходить приходится…

Вот уж скорее бы ехать. Ночи сплю неспокойно и к каждому автомобильному рожку прислушиваюсь. Скорее бы ехать. С Мурочкиной поездкой в Евпаторию ничего не вышло, а можно было бы устроить ее там хотя бы на месяц, но я вижу, что все родичи до плохого дня. Если бы Катя зашла хоть раз, то я могла бы через нее отправить Муру с женой Моисея Ивановича в Евпаторию. Моисея Ивановича мобилизовали и направили в Евпаторию в военный санаторий, и он приглашает Катю к себе хоть на целое лето. Думаю, что жена его взяла бы Муру. Хотя лучше не одолжаться. Кроме тети никто не может хорошим чувством меня награждать. Когда я была твоей женой в Харькове – это другое дело, а теперь я твоя жена, но ты в Чибью… Думаю, что это у меня уже не болезненное чувство. Василя жену я еще понимаю; той хоть завидно, что у меня сейчас деньги есть, а то она все считала, что моего барахла хватит мне на