Сергій Анастасійович Гальченко - Остап Вишня. Невеселе життя, Сергій Анастасійович Гальченко

Вчера была у Васи – живут помаленьку. Адреса Феди мы не знаем, и Вася тоже. Никому он не пишет. А вообще народ полохливый – жах. Справку, что ты просил, тебе Литвиненко отослал, но Вася, не доверяя, еще взял у него одну, и я ее тебе привезу, а то еще пропадет где-нибудь на почте. Решение мое относительно переезда к тебе решено бесповоротно, и если не удастся у тебя с колонизацией, то я все равно буду жить в Чибью и служить там. Интересно, можно ли достать там комнатку какую-нибудь? Ах, как мне хочется уже сидеть в вагоне и знать, что вот я уже еду к тебе. Дождусь ли того момента? Жить я совершенно без тебя не могу, с каждым днем все тяжелее мне делается, и я пропаду без тебя – это факт. Ничто меня не пугает и не убивает, но морально мне тяжеловато и только потому, что ты далеко от меня. Когда же я поеду? Такое бесконечное желание, что могу не выдержать и до 15.VI. А самое главное – я знаю, что ты в Чибью уже, и нет теперь сдерживающих препятствий для моего отъезда. Дни, летите скорее!.. Сегодня посылаю тебе телеграмму в ответ на твою.

Как я рада, что ты уже в Чибью. Ведь спокойнее теперь и тебе будет, зная, что ты уже на месте, что некуда уже ехать, что все выяснится с работой и т. д. А то ведь все это время было неясно, что дальше, как, почему? Сейчас, я думаю, уже будет определеннее твое положение, а то, что это так далеко – ничего, привыкнем к этому, и еще как хорошо жить будет нам там. Было бы что кушать и тепло спать да чисто. Тогда будет и спокойно нам, когда будем вместе, а будет спокойно, то и настроение, и энергия, и желания будут ко всему. А то, что случилось, что было больно – забудется. Время – лучший доктор; старая истина, но верная. Мне сейчас хорошо потому, что получила телеграмму от тебя, и потому, что телеграмма пришла быстро; значит связь самая близкая и теплая. Любий мій хлопчику, дорогой! Так хочу сказать тебе что-то хорошее-хорошее, а слов нет… Да неужели немного осталось мне прожить и я выеду, а там 7–8 дней – и я увижу, ой, увижу тебя… Может ли это быть?! Сердце, наверное, не выдержит, когда я увижу тебя. Я вот сейчас пишу про это и волнуюсь до того, что и холодно мне, и жарко делается… Скорей бы, скорей…

Читала твою открытку, что ты писал Васе. Ты, роднулька, не утруждай никого, чтобы думали и заботились обо мне или об Вячике. Никому мы не нужны и неинтересны. Так еще за тобой страдают и плачут, и то до поры до времени, а так… Катя за время от 19 апреля и до сегодняшнего дня и носа не показала ко мне. Ах, бог с ними. Люди заняты собой, я для них чужой человек и никому неинтересно, что там со мной. Так что ты и не пиши ничего, и не проси беспокоиться о нас. Мне будет это только неприятно. Не хочу я быть обузой. Как-нибудь обойдемся без родичей.

Мы здоровы. Тебя любим и целуем, и ждем, когда увидимся с тобой. Целую крепко. Любий мій, скоро уже увижу тебя. Твоя Варя.

Адрес можно писать так: Харьков 14, Холодная гора. Пермская № 13, а Григоровское шоссе можно не писать. В особенности в телеграммах совсем не нужно.

Целую, люблю.

Тетя со чадами и Муркетка целуют. Твоя Варя.

Лист Маслюченко В. О. до Остапа Вишні

5 червня 1934 р.

Харків № 12

5.VI.1934 г.

Мумка моя люба!

Как жизнь? Писем все нет от тебя, но я теперь не волнуюсь, потому что знаю, пока оно дойдет.

Телеграмму получила твою и тебе послала телеграмму, где пишу, что 18 июня выеду к тебе в Чибью. Не знаю, получил ли ты мои письма, деньги и посылку. Сейчас посылку не буду посылать, а сама привезу тебе и масло, и сало, и вообще всего. Нет смысла посылать, когда я сама еду, а посылка, наверное, будет долго путешествовать. У меня настроение отъезжающее и я чувствую себя, как перед отходом поезда. А потому и письма так долго не писала тебе, аж с первого числа молчу. Но ты-то получаешь их, или нет? А то я все пишу, пишу и не знаю, как там тебе дают их читать, или нет. Жду от тебя письма. Мне очень хочется получить хотя бы одно письмо, чтобы быть в курсе дела. А то еду и не знаю, как ты добрался до Чибью и что вообще там. Почему не написал в телеграмме больше чего-нибудь. Ты дал телеграммный адрес на Чибью, а на почте не принимают, потому что нет такого телеграфного пункта, и пришлось через Котлас направлять. Так вот я и не знаю, получил ли ты мою телеграмму, или нет, и не знаю, как дать тебе знать о том, что я выеду из Харькова. Конечно, письмо это приедет к тебе, наверное, вместе со мной, но я все же пишу и задаю вопросы, на которые отвечать будешь ты, моя родная… Как хочу скорее увидеть тебя и поговорить, успокоить, обнять. Ничего, мое солнышко, ничего. Все будет неплохо, все как-то устроится и перемелется. Я ничего уже не боюсь. И настроение у меня довольно забавное. Живу так, как будто все замечательно обстоит и что ничего не случилось, и что все-все снилось, а я еще и сейчас сплю. Довольно легкомысленное настроение и ничего я не думаю о будущем. А зима скоро, и еще не знаю, что я сделаю с переселением в Чибью. А все-таки легко жить. Или это потому, что я еду скоро-скоро к тебе?! Правда, сейчас только этим занято все мое существо, и я даже иногда пою себе под нос песни. И ничего не думаю. Странное создание человек… Муркетка мечтает о поездке к тебе и о меховом пальто и сапогах. Детвора довольно беспечный народ, хорошо им. И хорошо быть маленькими детьми, правда? Я бы хотела быть на месте Мурки. Ты тоже не прочь бы, правда? Такая короткая жизнь человеческая и кажется нужно было б ее прожить радостно и весело, так нет же – всякие тебе препятствия на дороге, и приходится помимо желания скакать через них. Самое сложное препятствие мне нужно перескочить – это добраться к тебе