Христина Юріївна Юраш - Назло папе куплю маму, Христина Юріївна Юраш

сало, смалец, саламандра, сардоникс, саше и еще сорок один цветочек.

Ректор посмотрел на меня удивленно, а потом полез на букву «ша».

– Даже не смотрите, – авторитетно заявила я, видя, еще один удивленный взгляд ректора, когда я наизусть перечислила почти весь список.

Рука ректора потянулась за другой книгой, которая лежала на самом краю стола и выглядела так, словно поросла плесенью.

– Запрещенными книжками балуетесь? – спросила я, видя, как ректор бросает на меня еще более удивленный взгляд.

– У меня, как у ученого есть разрешение, – произнес эльф, открывая оглавление.

– И здесь нет. Мы проверяли, – произнесла я, понимая, что одним свидетелем «Сопатки» стало больше. – Вот, наверное, поэтому я здесь, а не дома в уютном гробике с мужем.

– Хорошо, я сейчас разбужу преподавателя, – одернул халат ректор, что–то рисуя в воздухе тонким пальцем. – Простите, что разбудил. Пройдите в мой кабинет.

Мне кивнули: «Сейчас придет!». Ректор сидел за столом и умиленно смотрел на то, как я пью его чай.

– Как ваши дела? – задушевно спросил он. – Если честно, я был очень удивлен вас здесь увидеть. Особенно, когда мне сказали, что вы назвали себя моей любовницей.

Только сейчас я заметила, как кончики ушей его покраснели. До чего же эльфы прикольные!

– Вам просто не договорили. Любовницей мозгов, – вежливо ответила я, откладывая ложечку в форме листика. – А это большая разница. И если сейчас ваш преподаватель не поторопиться, то сюда прибудут еще любовники мозгов. В количестве примерно пятьдесят человек родителей, с которыми мы дружно пытаемся найти таинственную сопатку.

– Значит, вы прилетели раньше, чтобы спасти меня? – улыбнулся ректор. – Это очень мило с вашей стороны. Не ожидал от вас такого широкого жеста.

Дверь открылась, считай, на полуслове. В кабинет вошел сонный лысый дед в мрачном балахоне. Он тер заклинанием очки, успевая при этом чертыхаться и трясти головой.

– Простите за то, что был вынужден вас разбудить, – деликатно заметил ректор. – У нас тут возникло осложнение с домашним заданием. Не могли бы вы подсказать, что такое … эм… шкурка какой–то сопатки?

– Что?! – переспросил дед, привычным жестом пригладил волосы, но не учел, что они его покинули, и теперь там сверкает пятнистая лысина, похожая на перепелиное яйцо. – Шкурка кого?

– Шкурка сопатки, – выдала я, хмуро глядя на учителя.

– Одну минуту, – произнес старикан и со стоном поковылял в сторону двери. Дверь скрипнула и закрылась. Интрига повисла в воздухе.

– А можно вопрос, – спросила я, понимая, что тут весь педсостав на ладанку дышит. – А почему у вас одни… эм… старики? Неужели нет молодых преподавателей?

– Как это старики? – изумился эльф. – Им всего–лишь сто лет! Мне пятьсот, а им сто! Да они еще дети!

– Юноши и девушки предпенсионного возраста! – вздохнула я, чувствуя, что начинаю волноваться. Шарик я с собой забыла взять. Как представлю, что меня ждет дома, так и возвращаться страшно.

– По человеческим меркам – это уже как бы совсем старость, – кисло заметила я, чувствуя, что при мысли о муже настроение портится, как борщ забытый на плите.

Ректор задумался, но ответить так и не успел. Дверь открылась, а на пороге стоял дряхлый юнец, предчувствующий свой конец. В его руках была книга.

– Шкур Косопадский! – ткнули мне в автора. – Я так и сказал. Пыльца феи и Шкур Косопадский. И показал на книгу.

– Можно я ее возьму? – спросила я, пытаясь понять, как тяжело ребенку было во дворе.

– Между прочим, заслуженный профессор зельеварения, гоблин! – распинался угрюмый препод, пряча руки в карманы хламиды.

Я открыла книгу и увидела портрет носатого карлика и надпись от автора.

– Первая страница, – буркнул преподаватель. – Новый учебник! Только получили! Я продиктовал ингредиенты и сказал, где написан весь рецепт зелья! В книге Шкура Косопадкина "Зельеваренье".

– Спасибо, – выдохнула я, прижимая к себе добычу. – Мне пора, а то уже пять часов… До свидания!

– Был рад вас видеть, – послышался мягкий голос эльфа.

Я вылетела из кабинета ректора в холодный тускло освещенный коридор, оттуда в пустой холл, где парило дежурное привидение.

Пробежав до кареты, я увидела первые лучи рассвета.

– Домой! – крикнула я, положив на колени книгу. Рафаэль меня убьет. А с другой стороны, кто, если не я?

Мы летели, а я представляла семейный скандал, который дожидается меня дома. Очень надеюсь, что муж не заметит моего отсутствия.

Карета снижалась, а я видела тусклый свет, горящий в одном из окон.

С грохотом дракон вползал на площадку замка, пока я выжидала с приоткрытой дверцей, когда он остановится, чтобы выскочить.

Я пробежала по коридору, рванула дверь на себя и…

– Вы где были! – послышался голос Рафаэля. На меня смотрели десятки глаз.

– Я охотилась на сопатку, – усмехнулась я, доставая учебник из–за спины. – Шкур Косопадкин! Гоблин – зельевар! Автор учебника. Первая страница.

Я открыла первую страницу и прочитала состав зелья. На меня смотрели такими глазами, словно я голову дракона принесла.

– Тю, – затюкали все, переглядываясь. Бабка – медиум даже на пол сплюнула от избытка чувств.

– Я, как потомственная ведьма в шестом поколении, такую порчу на них наложу! – негодовала одна мадам. – За такие фортеля!

– Дождусь, когда помрут, воскрешу и … – потирала ручки белокурая мрачная красавица, а потом обратилась к мужу. – Веночек, уложи дедушку обратно в гроб! И смотри, чтобы ему ничего не прищемили, как в тот раз!

Все кричали, негодовали, зевали и наспех заканчивали простенькое зелье.

– Расходимся, вопрос исчерпан! – выдохнул орден «Сопатки», лениво обрывая связь.

– Мы тоже пойдем, – закивала проверка, горячо обсуждая автора учебника. Я посмотрела на даты жизни, чтобы прикинуть, гоблин икает или вертится в гробу?

Последним уходил Ральф. Ригина дрыхла в кресле, свернувшись калачиком.

– Ты это… – усмехнулся оборотень. – Я постараюсь все р–р–разрулить!

Он потряс жену за плечо, а она слабо открыла глаза:

– Ригина! Вставай! Работу пр–р–роспишь!

Рафаэль обнял меня, но я чувствовала, что стоит сейчас кому–то отключиться, как меня быстро найдут большие неприятности.

– А мы пойдем спать до обеда,– заметил Рафаэль, переправляя учебник и зелье ребенку. Экран погас, а меня резко дернули к себе, едва не переломив пополам.