Павло Петрович Скоропадський - Спогади. Кінець 1917 – грудень 1918

улице оттеснены и что уже вблизи от дома нашего идет перестрелка, что оставаться опасно, так как нас могут захватить. Для охраны меня осталось всего пять человек. Я ни за что не хотел уйти из этого дома, считая, что это было бы признаком неудачи, и ответил Зеленевскому, что пусть он примет какие хочет меры, мне безразлично какие, но из дома я не уйду, и запрещаю меня будить. Я заснул.

Что там дальше происходило, я не знаю доподлинно. Припоминаю, что Василий Устимович собрал несколько офицеров и арестовал караул у банка, чем остановил попытки дальнейшего движения сторонников Рады. В других частях наши противники сдавались. Утром я встал часов в 9, оделся, вышел в столовую и не верил своим глазам!.. Был уже полный штат людей. Чайный стол прекрасно накрыт. Ко мне подошел полковник Богданович и доложил, что все готово, и не имею ли я приказаний по хозяйственной части. Оказывается, что за ночь все должности по гетманскому дому уже были распределены бывшими деятелями переворота, а начальнику штаба пришлось впоследствии лишь запросить меня, утверждаю ли я эти назначения. Залы были битком набиты народом всевозможных депутаций. Просители, журналисты, генералы и офицеры ждали моего появления.

Так начался первый день моего Гетманства

Многие упрекают наш первый совет министров в том, что он мало был деятелен, и в то время, когда нужно было крупными штрихами проводить в жизнь те реформы, которые намечены были, в моей Грамоте, все время как бы топтался на месте. Правые партии обвиняли правительство в том же, по обвинения их падали, главным образом, на министерство внутренних дел. Они находили, что Державная Варта (полиция) не создавалась в достаточном количестве, что на местах люди были слишком неудачно подобраны и т. д. Я сознаю, что и мною, и советом министров было сделано много ошибок. Я совершенно не пишу эти воспоминания для того, чтобы петь себе или правительству панегирики, но я решительно отвергаю неработоспособность совета министров в первые месяцы Гетманства. Необходимо вникнуть в те условия,? в которых мы тогда находились, чтобы понять настоящее положение вещей, как оно было.

В первый день моего Гетманства я спросил Вишневского, который до назначения министра внутренних дел, по моему приказанию, исполнял эти обязанности: «Александр Андреевич, как дела?». «Плохо, — пан Гетман.» — «Почему?» — «Да вот перед Вами здесь все министерство внутренних дел Украины». — «А где же само министерство?» tr. «Да в настоящем смысле слова его никогда и не было, а теперь служащие все разбежались, положительно никого нет. Нужно все создать с самого основания».

В таком положении находились почти все существенные органы управления на Украине в первые дни Гетманства. Господа, которые упрекали министров за вялость их работы, были деятелями старого режима, и поэтому им рисовался ряд работающих департаментов, с массой столоначальников и чиновников. Когда при смене министров новые хозяева, начиная работу в новом направлении, могли сделать это точно по одному мгновению руки. Да, при таких условиях — это было бы легко. Иногда же критиками являлись господа, которые никогда ничего не делали в области государственного управления. Положение дел было в полном смысле tabula rasa[67]. Пришлось все создавать и, главное ни какого материала! Почти все было деморализовано. Приходилось долго выбирать человека, так как один оказывался негодяем, другой — человек совершенно неподходящий по своим политическим убеждениям, третий шел только ради жалования, не собираясь работать.

Каким образом министр внутренних дел мог в стране провести хотя бы мелкую реформу, когда, я помню, в течение полутора месяцев нельзя было заполнить места губерниальных старост, являющихся хозяевами губерний. Рекомендуют одного — он отказывается, телеграфируют другому — он болен, третий как будто бы подходящий и согласен, но в совете министров выяснилось, что он натворил уже раньше всяких бед, и поэтому его забаллотировывают. А время шло и шло. И так во всем. Я лично приходил в совет министров каждый вечер и видел, что зря люди там не сидели. Нужно, наоборот, удивляться, что правительственный аппарат был сравнительно так скоро налажен и даже выдержал такое испытание, хотя бы, например, при уходе австрийских войск, когда во всем юге Украины порядок удержался полностью, пока Винниченко и Петлюра не подняли восстания. Я далеко не хочу сказать, что центральные управления работали хорошо, была масса людей неподходящих по своим знаниям и по своим нравственным качествам, по для дезинфекции всех этих учреждений требовалось время. Сразу сделать это нельзя было. Министерство финансов пребывало в каком-то зачаточном состоянии. Министерство земледелия было, наоборот снабжено многими служащими, но все эти господа занимались исключительно политикой. Кроме того, было еще одно ужасное зло: всякий негодяй, задрапировавшись в тогу украинства, считал себя забронированным. На моей душе есть, вероятно, несколько промахов, так «Как в министерствах находились часто начальники, которые к украинцам, дельным и честным людям, относились с нескрываемой антипатией, а вместе с тем эти начальники были нужны, так как они знали технику дела. Желая быть справедливым, я брал украинцев под свою защиту, но, пока1 не разобрался в. этом вопросе, вероятно, я не всегда был прав.

Первые дни Гетманства были какими-то сумбурными. Поэтому теперь, когда я хочу последовательно их описать, я положительно эатрудняюсв повести плавный рассказ. Прежде всего, нужно было спешно составить совет министров и объявить его для всеобщего сведения. Николай Николаевич Устимович чуть-ли не в первый день заболел, по успел пригласить профессора Василенко на должность министра народного просвещения{161}. Таким образом, ввиду болезни председателя совета министров, обязанности его исполнял тот же Василенко. У меня и министров, уже вошедших в состав кабинета, была тенденция, чтобы кабинет был как можно украинский. Для этого Василенко хотел пригласить министром юстиции Шелухина{162}. Последний согласился, но на следующий день отказался, заявив, что партия социалистов-федералистов не желала, чтобы он шел, и ставила ему условием выход из партии, чего он не захотел. Помню, что речь еще шла о Михновском и о Лыпинском, по обоих не было тогда в Киеве. Были даже переговоры с социалистом-федералистом Никовским{163} для портфеля министра труда, но и он отказался. С последним, кажется, вел еще переговоры Николаи Николаевич Устимович. На должность военного министра мне украинцы все время предлагали Грекова, и немцы первое время его тоже хотели, но я решительно от этого отказался, уж больно он мне казался в нравственном отношении ненадежным.

Первые два-три дня это были бесконечные переговоры то с одним, то с другим предполагаемым кандидатом. Пока же наличное число назначенных министров