Ліна Маніло - Бракованные, Ліна Маніло

что иногда кажется: она саму себя убедить хочет в том, что могу вести нормальную жизнь. Быть такой, как все. Но страх из ее глаз никуда не делся. За меня, мое будущее. Ее забота иногда душная. Жаркая. Порой мне мерещится: она заставила меня работать в «Ирландии», чтобы иметь возможность контролировать и защищать. И почему эти мысли ко мне в голову приходят? Наверняка ведь все не так, мне просто мерещится ерунда всякая. Но разве с таким бы легким сердцем она отпустила меня работать в любой такой же, но чужой бар? В последнее время я в этом не уверена.

– У меня тут встреча! – говорю, всем своим видом показывая, что за стойку я сегодня ни ногой.

– И с кем это у тебя встреча? – Катя само любопытство. Отвлекается лишь на несколько минут, чтобы налить бокал пива для симпатичного парня в свитере крупной вязки.

– Мы с Олей хотим пойти погулять, а то потом времени не будет, зачеты навалятся.

– Отлично вы придумали, – улыбается Катя. – Только держи меня в курсе, где будете, хорошо? Чтобы я не волновалась.

– Заметано, моя властная госпожа, – смеюсь, шуточно салютую и ищу глазами Мирослава.

Он выходной взял, так и не успев вернуться к началу смены, я только зря головой кручу, но мне без него в баре пусто, будто бы он работал тут всегда. В общем, соскучилась, а еще эти нервы… я-то и на прогулку с Ольгой согласилась, чтобы телефон часами не гипнотизировать. Я решила, что сидеть у окна и ждать возвращения Мирослава – лишнее, а одной коротать вечера – опасно. Я вообще боюсь надолго оставаться наедине со своими мыслями, иначе всякая ерунда в голову залезет. Мое подсознание – не та территория, на которой я чувствую себя уютно и легко. На часах почти девять, Ольга должна явиться в «Ирландию» с минуты на минуту, а я занимаю один из барных стульев и заказываю у сестры чашку кофе.

Сидеть по ту сторону стойки непривычно. Кажется, Катя все делает не так: долго, медленно, неуверенно и суетно. Пару раз не удерживаюсь от критики, за что получаю в ответ гневный взгляд и обещание лишить премии. Смеюсь, потому что сестра шутит. Она и сама знает, что делать коктейли и варить кофе – не ее главный талант. Вот управлять заведением и людьми, заниматься закупками, решать спорные моменты, разбираться с поставщиками и постоянно работать над тем, чтобы «Ирландия» выходила только в плюс – ее стезя и призвание. Этим вечером посетителей в баре вечером немного, и я ловлю на себе очень беспокойный взгляд сестры. Ее руки нервно порхают над стойкой: она то берет и без того чистый стакан, то тычет его на место, а то и вовсе застывает, держа в руках бутылку текилы, хотя ее никто не заказывал.

– Кать, у тебя точно все хорошо? – уточняю, когда от мельтешения сестры начинает кружиться голова. – Ты какая-то странная.

– Да нет, нет. Все нормально, – улыбается смело, а взгляд шарит по моему лицу, спускается к плечам, поднимается вверх.

– Ну, раз ты так говоришь… кофе, кстати, очень вкусный, спасибо.

– Ага, – кивает рассеянно, убирает текилу и барабанит пальцами по стойке.

– Ладно, не бери в голову. Расскажешь мне? Как там у вас дела? – она надевает свою самую безразличную маску, но в глазах любопытство сверкает.

Вот же… Оля! Не умеет человек приходить вовремя, а мне приходится терпеть неудобные вопросы.

– Если ты об учебе, то там все отлично, – улыбаюсь, а Катя вздыхает и просит дурочкой не прикидываться.

– Ты же понимаешь, о чем именно я спрашиваю?

– Вернее, о ком. Понимаю. Что конкретно тебя интересует?

Между нами никогда не было настолько сильного напряжения. Да, бывали скандалы, крупные ссоры, мое нежелание подчиняться ее железной воле, но мы всегда были откровенны. А сейчас, когда в моей жизни появился Мирослав, я пока никого не хочу пускать в свою душу. Даже родную сестру, которой слишком благодарна за все, что она сделала для меня. Намного больше, чем кто-то другой. И пусть она самый дорогой для меня человек, и я не должна от нее иметь секретов, но не моя ли это жизнь? Вроде как право имею, да?

– Ну… у вас все серьезно, да? Он не обижает тебя?

– Я не могу понять, почему ты так нервничаешь по этому поводу, – говорю, глядя на остатки кофе в чашке. Нервничаю почему-то. Мне не нравится, как Катя смотрит на меня.

– Мирослав может быть жестоким, – поясняет, и эта осторожная фраза дает понимание: она в курсе его… особенностей.

– А может и не быть жестоким. Катя, он меня ни разу не обидел. Ни словом, ни делом. Не волнуйся ты так, меня никто не съест, я смогу за себя постоять, если что.

Катя молчит, и я жалею, что посетителей так мало. Так бы у сестры не осталось времени на глупости.

– Я ездила к Мирославу. Недавно, – вдруг заявляет. – Не смотри на меня так, я просто хотела тебя защитить!

До меня медленно доходит смысл ее признания. Она ездила к Мирославу? Меня защищать? Воздух в горле застревает. Давлюсь кофе, не могу ни глотнуть, ни выплюнуть. Напиток вдруг кажется отвратительно горьким, словно абсента полынного выпила. Но так ведь нельзя… я ведь не маленькая. Не беспомощный уродец, которого нужно водить за собой на веревочке. Я просто начала встречаться с парнем, ничего кроме. Зачем к нему ездить?

– От чего ты решила меня защитить? – спрашиваю, когда удается продышаться. – Катя, что ты говорила ему? О чем разговаривала таком, что не могло потерпеть?

Не знаю, откуда во мне вся эта горечь берется. Горечь, которую хочется поскорее выплеснуть из себя, чтобы не травила внутри. Мысли разбегаются со скоростью пригородных электричек. Катя ведь знает, что я не люблю,