Михайло Петрович Старицький - Не судилось (Панське болото)

Б є л о х в о с т о в. Ну, через месяц воротишься, — и я к твоим услугам всегда.

М и х а й л о. Но как же Катря останется?

Б є л о х в о с т о в. Да ведь ты, верно, ее материально устроил, обеспечил существование?

М и х а й л о (змiшавшись). Как же я мог? Ты знаешь — у меня пишних средств нет; просить у отца на сей предмет невозможно…

Б є л о х в о с т о в. Та-та-та! Это серьезный вопрос. Тут не бог знает какая и сумма нужна, — четыре, пять радужных* (*25-карбованцева асигнацiя.) могут озолотить их жизнь…

М и х а й л о. Да она бы денег не взяла: это бы оскорбило смертельно ее чувство; она им не торговала за деньги!

Б є л о х в о с т о в. Какое сентиментальничанье! Зто зависит от формы предложения. Ты ломаешься над решением тонких вопросов, — шокирует ли предложение материальных средств чувства милой? А самую милую заставляешь терпеть…

М и х а й л о. Да, это меня постоянно мучило… вот что она на работах й что этот грубый труд убивает, понимаешь, красоту… Да я не находил пока выхода; но согласись с тем, что обеспечивать окончательно может лишь брак…

Б є л о х в о с т о в. Это еще вопрос, что важнее — реальное ли довольство, или формальное, условное право? Возьмем, например, твоє положение. Не задумывай ты брака, а взгляни на дело практически, соmme tout le monde*, (* Як усi (франц.).) — тебе бы не только не помешал батько, да не пожалел бы денег отлично устроить судьбу твоей милой, — клянусь тебе! — и она бы зажила счастливо, припеваючи, услаждая свободные твои часы пасторальной идиллией; а вот задуманный тобою брак сразу тебя самого лишит средств, оторвет от родных, и ты пойдешь скитаться по свету, проклиная свою судьбу й заедая чужой век.

М и х а й л о. Можно й трудом зарабатывать. Я хотел поступить сельским учителем… слиться с народом, послужить ему…

Б є л о х в о с т о в. То есть нищенствовать, зависеть от пьяного писаря, старшины, дьячка… Хорошо народное служение! Разменяться на жалкое ничтожество! Да ты если народовец, то во имя своих же дорогих идей добивайся карьеры, чтобы приобресть силу влиять на народ… участвовать, так сказать, в том горниле, где куется его судьба!

М и х а й л о. Можно и в маленькой норке приносить пользу.

Б є л о х в о с т о в. Да какая это польза? Посмешищем стать у самого народа! Да наконец главное, ей-то, коханке, какую ты готовишь участь?

М и х а й л о. Но и то, что ты предлагаешь, — тоже позор, только для другого лица; ведь ты ей даешь роль содержанки?

Б є л о х в о с т о в. Да не в словах, mon cher* (*Мiй дорогий (франц.).), смысл жизни, не в этом пустом звуке! Оставь метафизику, а взгляни на дело серьезнее и увидишь, что я прав. Какое главное твое стремление? Доставить дорогому тебе существу счастье, покой, свободу, — не так ли?

М и х а й л о. Конечно.

Б є л о х в о с т о в. Ну-с, так вот, при браке ты лишаешь себя всяких средств кидаешься, не закалившись сызмала в отчаянную борьбу с чудовищными социальными врагами; на тебя восстанут все, понимаешь — все… и ты, после первой схватки, если не угодишь к Макару, то сделаешься Дон-Кихотом. Обаяние героизма и страсти пройдет, и останется на душе разочарование, злоба… и за все зто ответит твоя милая: начнутся, с одной стороны, упреки, укоры; с другой — безответные слезы, дети, голод… Да вы исстрадаетесь, тут и до преступления недалеко.

М и х а й л о. Миколо, как я несчастлив, как меня все зто терзает! Ведь я люблю ее, страшно люблю, а мне самому больно, что и теперь уже вместо радостей дарят меня или немым страданием, или слезами.

Б є л о х в о с т о в. Понятно, совершенно понятно; нужда, мать, рискованное положение, постоянный страх… все зто гнетет. Ты идешь за поэтическими мгновениями, а ее изломало всю на поле, а дома изгрызло горе… Воображаю, какие у вас любовные tete-a-tete* (*Побачення (франц.).).

М и х а й л о. Да, тяжело. Но что же делать?

Б є л о х в о с т о в. Взглянуть на вещи просто и вместо ада устроить маленький рай. Послушай меня, — я тебе говорю искренно: не делай необдуманного скачка, который бы сломал вам шеи! Первое дело, помни, что, женившись на ней, ты ее же сделаешь несчастною…

М и х а й л о. Но, понимаешь, я ее люблю и должен венчаться…

Б є л о х в о с т о в. Это все пустое.

М и х а й л о. Как пустое? Разбить чужое сердце?

Б є л о х в о с т о в. И сердца не разобьешь! Да давай пари, что если ее хорошо обеспечить, то она с большею радостью выйдет замуж за какого-либо парубка.

М и х а й л о (гаряче). Никогда, никогда в свете! Она меня страшно любит! Ты не знаешь ее — это поэтическая, глубокая натура!

Б є л о х в о с т о в. Не горячись; я огорчать тебя не желаю, а клянусь все-таки, что я прав.

М и х а й л о. Как? Чтоб она променяла меня сразу на парубка?

Б є л о х в о с т о в. Так-таки променяет. И понятно — с ним она будет гораздо счастливее: и по развитию, и по всему сойдется… А прошлый роман с паничом, если он принес материальное довольство, не возму-тит их покоя, а будет служить лишь приятным воспоминанием. На селе тоже такой закон: заброшенная, нищая панская любовница — позор и мишень для всевозможных оскорблений, а обеспеченная, покровительствуемая любовница — сила, которой все кланяются!

М и х а й л о. Не может быть! Чтобы она меня променяла? Чтобы успокоилась только приданым! Это ложь! Это было бы чудовищно!