Леонід Добрянський - Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський

С целью увеличения своего математического багажа я записался было на платные 3-годичные курсы математики по программе физмата университета. Успешно проштудировал раздел «Определители», но застрял на теории пределов. Из-за недостатка времени посещать курсы перестал.

Время от времени мне приходилось выезжать на трассу канала, проверять как куратору качество строительных работ на возводимых сооружениях, их соответствие проектам.

Летом 1935 года я получил отпуск и поехал по путевке в санаторий в Феодосии (Крым). Там я принимал грязевые процедуры. Это лечение значительно улучшило мое самочувствие.

В 1936 году я подал заявление в партком Управления строительства МВС с просьбой об исключении меня из членов ВКП(б). В заявлении я мотивировал свою просьбу тем, что по состоянию здоровья не могу выполнять обязанности члена партии. Действительно, лечение на курортах давало лишь временное облегчение. Ученый медик на курорте заявил, что мой недуг - ревматоидное поражение периферических нервов - неизлечим. Во всяком случае, современная медицина не знает способов излечения от этой болезни.

Говоря по правде, эта моя болезнь не была столь тяжелой, чтобы сделать меня нетрудоспособным. Были другие, более глубокие причины, побудившие меня подать заявление о выходе из партии. Но об этих причинах я умолчал. Я не мог о них говорить в то время и заявил о них громко, не боясь, лишь спустя десятки лет.

Мое заявление о выходе из партии всполошило партком Управления строительства МВС. Меня несколько раз вызывали в партком, но я уклонялся от явки. Не явился я и на заседание парткома, на котором рассматривался мой вопрос. Зачем мне было являться? Выслушивать оскорбления, угрозы?.. В конце концов, меня оставили в покое. Между мной и партийцами техотдела возникла стена отчуждения, молчания. Мне было тяжело оставаться в отделе, и я был переведен на трассу строительства, на строительство насосной станции.

Из Управления строительства по месту жительства моих родителей в деревню Ивангород в Башкирии послали запрос о моем социальном происхождении. Но тут мне не могли вменить в вину сокрытие своего социального происхождения: выяснилось, что мои родители - крестьяне-середняки, члены колхоза. Тем не менее, партком вынес решение: исключить меня из партии как чуждый элемент.

Такое решение было нужно парторгу Никитину, но меня оно оскорбляло, угрожало неприятными последствиями. Я подал в контрольную комиссию МГК ВКП (б) протест-жалобу. Впоследствии, в 1937 году, когда я работал уже на «Волгострое» (гидрокомплекс - плотины, ГЭС, шлюзы на Волге около Рыбинска и Углича и др. сооружения), Рыбинский горком ВКП(б) вызвал меня в Рыбинск и объявил решение контрольной комиссии МГК ВКП(б): решение парткома Управления строительства МВС отменить, объявить мне строгий выговор. С решением контрольной комиссии я не согласился и отказался получить партбилет. Рыбинский горком ВКП (б) постановил: не считать меня членом ВКП(б). Тем дело и кончилось, я стал беспартийным. Но в таком случае я не мог оставаться на учете в военкомате как политрук. В военкомате меня сняли с учета и выдали военный билет рядового солдата-автоматчика.

На насосной станции я работал недолго. Жить мне пришлось в деревушке, примерно за 1,5-2 километра от трассы канала. Месяца через два я был переведен в московский филиал техотдела управления МВС. Он помещался в 6-этажном здании бывшего «Хлебоэкспорта», недалеко от Исторического музея. В московском филиале занимались проектированием некоторых сооружений канала в районе Москвы. Сотрудники филиала, инженеры-проектировщики, жили в Дмитрове и каждый день утром ездили в Москву на работу; вечером возвращались домой в Дмитров. Как-то в вагоне ко мне подсел знакомый молодой архитектор Скрыпник из Дмитрова. Во время беседы с ним я разболтался и дал ему понять, что я выбыл из партии по более сложным причинам, чем из-за болезни. Этот Скрыпник был, по-моему, «подсадная утка». Дня через два работник отдела кадров филиала вызвал меня и объявил, что я освобожден от работы. Меня уволили из МВС и откомандировали в Рыбинск на «Волгострой». Так началась моя работа на этом строительстве, продолжавшаяся с июля 1937 года по 9 февраля 1942 года - около четырех с половиной лет.

Но прежде чем писать о моей работе на «Волгострое», расскажу о тех глубоких сомнениях в правильности политики партии, которые возникли у меня во время учебы в институте и позже.

После XVI съезда партии (декабрь 1930 года) постепенно в выступлениях партийцев на собраниях, в газетных статьях началось безмерное восхваление, возвеличивание генерального секретаря партии Сталина. И наряду с этим замалчивались или чернились другие видные соратники Ленина. В атмосфере борьбы с правыми и левыми уклонами начались гонения на многих студентов института. Не так сказанное слово служило поводом к обвинению в троцкизме, правом уклоне. «Провинившиеся» студенты исключались из партии, комсомола, выгонялись из института. Возвеличивание Сталина, его роли в партии и государстве переросло в культ его личности. Сталина называли гениальным, мудрейшим, вождем всех народов, чуть не полубогом. Все, что высказывалось им, преподносилось как догма, не подлежащая сомнению. Эти славословия Сталину, умаление роли Ленина возмущали меня. «Основоположник научного коммунизма К. Маркс подчеркивал свою неприязнь ко всякому культу личности. Создавая нашу Коммунистическую партию, В. И. Ленин непримиримо боролся против антимарксистской концепции «героя» и «толпы»; решительно осуждал противопоставление героя-одиночки массам» (из Постановления ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», «Правда» от 2.07.1956 г.).

Мне приходилось тогда молчать. Лишь спустя десятки лет, когда после смерти Сталина партия осудила культ его личности, мое несогласие с этим культом, протест против него получили свое подтверждение и оправдание.

После опубликования Постановления ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» появились статьи, книги, мемуары, раскрывавшие все то, что было под запретом при Сталине. В своих мемуарах «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург писал: «Обожествление Сталина не произошло внезапно, оно не было взрывом народных чувств. Сталин долго и планомерно его организовывал. По его указанию создавалась легендарная история, в которой Сталин играл роль, не соответствующую действительности, художники писали огромные полотна, посвященные кануну революции, Октябрю, первым годам Советской республики, и на каждой из таких картин Сталин был рядом с Лениным»; в газетах чернили других большевиков, которые при жизни Ленина были его ближайшими помощниками. Признание Сталина «гениальным» и «мудрейшим» предшествовало массовым репрессиям, чудовищным преступлениям Сталина против партии и народа.