Наталія Ворожбит - Погані дороги, Наталія Ворожбит

Но зато на родине я герой. Моей маме вручают такую повестку... Шо типа ваш сын в розыске за то, что убил 30 украинских военнослужащих общим весом 2100 киллограмов...

ВОНА: И что мама?

ВІН: Мама в шоке, мама радуется и гордится. Ее награждают за достойное воспитание сына грамотой и медалью. Просят родить еще таких сыновей. Она такая — та, блядь, вы охуели, мне уже 55-ть. У меня уже климакс, сука...

ВОНА: Сейчас и в 55 рожают.

ВІН: Ну. Они ей говорят: мы там лучших врачей, все такое.

ВОНА: Но нужен тот же папа. Иначе другие сыновья получатся... Не факт...

ВІН: Папа?! Ахаха… А папа сбухался. У папы давно не стоит. И что получается?

ВОНА: Получается, тебя нельзя повторить. Ты такой один на весь мир. Неповторимый.

ВІН: Неповторимый?

ВОНА: Да.

Він різко розвертається до неї, простягає руку. Вона облизує ножа й віддає йому.

ВІН: А ты прикольная. Только ты в постели бревно, да? От тебя вообще никаких флюидов не идет. Ты целка?

ВОНА: Мне 26.

ВІН: Кто ж на тебя повелся? Нет, ну мордаха нормальная. И фигура есть. Но секса ноль. На хуя ты мне сейчас подыгрываешь? Думаешь хитрая, да, блядь?

ВОНА: Ты в моем вкусе, пойми.

ВІН: Твой типаж?

ВОНА: Мой типаж, да. Я когда тебя увидела — подумала, что такой, как ты не может на той стороне воевать.

ВІН: То есть, вы нас всех маргиналами и уродами представляете? У меня высшее образование.

ВОНА: Это видно.

ВІН: У меня половина бойцов с высшим.

ВОНА: Просто своих всегда идеализируешь.

ВІН: Ну, ясный хуй. Ваши телок в плен не берут, на «колхоз» не пускают, на расстрелы не водят.

ВОНА: Нет, конечно. Они же наши.

Сміються разом.

ВІН: Я вообще воевать не собирался. Я собирался строить дом. У меня свой бизнес вообще-то был, строительный. Самый мирный бизнес, нах. Я такие дворцы людям строил. Но вы, сука, решили за меня все решить. Под кем мне ходить и какие песни петь.

ВОНА: Ты на моего одноклассника похож, Сашку Авдеенко... Он мне нравился.

ВІН: Я не твой одноклассник, я твой враг, ты приехала, блядь, материальчик собирать на нас, у тебя же мечта, чтобы нас с лица земли стерли.

ВОНА: Если бы мы два года назад встретились. До всего.

ВІН: Да я бы не посмотрел на тебя.

ВОНА: Я другая была. Я бы тебе понравилась.

ВІН: Так и я другой был. Я б тебе не понравился. Я c девчатами на лавочке целовался. А тебе нравится, чтобы тебя унижали.

ВОНА: Я тоже другая была.

ВІН: Фееричная? Сексуальная? Запах другой? Ты не жидовка, кстати? Нет, ты не жидовка. Я по запаху определяю. Потому что все зло от жидов.

ВОНА: Я так не считаю.

ВІН: Либерастка? Гей-парады, все дела?

ВОНА: Мне геи и евреи ничего плохого не сделали.

ВІН: Вот то, что ты здесь — это их работа. Ты думаешь, это про секс... Да пусть ебутся с кем хотят. Это не про секс, это про власть, про мировое господство. Под красивой обложкой «европейские ценности» они разжигают войны, ссорят братские народы, чтобы ослабить влияние тех, кто отстаивает настоящие ценности, такие как семья, вера, социальное равенство...

ВОНА: Ослабить влияние добра?

ВІН: Что?

ВОНА: Геи и евреи хотят ослабить влияние добра?

ВІН: Да. То, что брат на брата пошел, и кровь проливается — это их работа. Весь ваш Майдан.

ВОНА: Подожди, а американцы?

ВІН: Америкосы тоже, конечно.

ВОНА: А бандеровцы? Националисты?

ВІН: Не говори со мной, как с дебилом.

ВОНА: Я не считаю тебя дебилом.

ВІН: Ты хочешь выставить меня дебилом. Как будто я сваливаю все в одну кучу. Просто куча очень большая. Потому что зла в мире много и оно у власти. У них круговая порука, они протаскивают своих... Они защищают себя крепкими законами, полицией, правами человека... Демократия — это самый хитрый бог, который придумали либерасты и пидорасы, чтобы мы все молились на него, а они прячутся за ним, как за забором и прекрасно себя чувствуют.

ВОНА: Где же правда?

ВІН: Правда есть, но она осталась в жопах мира, где живут бедные простые люди. Я по каждому пункту тебе аргументированно докажу.

ВОНА: Не надо.

ВІН: Веру боишься потерять? В европейские ценности?

ВОНА: Я верю только в одно...

ВІН: Ну?

ВОНА: В доброту.

ВІН: Ой, бля. Напрасно. Здесь ее точно нет. Ты столько знаешь, столько видела, что ты отсюда не выйдешь, даже если я вдруг ебанусь и стану добрым. Поверь мне.

ВОНА: Ты мне только что доказал, что стоишь на стороне добра. На стороне бедных, за семью и веру.

ВІН: Да. Но это же не значит, что я добрый.

Прикладає ножа їй до горла.

ВІН: Сейчас ты скажешь, что все геи, евреи, американцы и украинцы — зло. И Майдан — зло. И Украины — нету.

ВОНА: Конечно, зло. Конечно нету. Ой.

ВІН: Больно? А сейчас я выколю тебе глаз.

Вона сповзає в непритомність. Він ляскає її по щоках.

ВІН: Ты дура, что ли? Шуток не понимаешь?

_____

Він заходить із відром води й горнятком.

ВІН: Я буду тебя купать. Ты ж обосцанная.

ВОНА: Хорошо.

ВІН: Раздевайся.

Вона слухняно знімає із себе все. Він дивиться.

ВОНА: Я сама могу.

ВІН: Отставить.

Поливає її з горнятка. Вона зіщулюється.

ВІН: Горячая?

ВОНА: Да. Больно.

ВІН: Ну прости. Сейчас остынет.

Ллє їй на голову гарячу воду.

ВІН: Сейчас чистенькая будешь. У тебя хорошая жопа. В меру. А вот такие соски мне не нравятся. Бледные. Я люблю темно-коричневые, большие, чтобы на ощупь, как вот ткань такая... на гробах.

ВОНА: Бархат?

ВІН: Точно. Как бархат. Или крылья бабочки. А где твои волосы?

ВОНА: Депиляция.

ВІН: Бля... Это лазер?

ВОНА: Нет, наносят воск, а потом срывают лентой.

ВІН: Больно?

ВОНА: Больно.

ВІН: Так тебе нравится, когда больно.

Щипає її за сосок.

ВОНА: Ой.

ВІН: Ой. А у меня встает.

Вона злякано дивиться на нього.

ВІН: Я пошутил. Я проверить хотел, как ты меня любишь. Ты ж меня любишь, да?

ВОНА: Люблю.

ВІН: Мне приснился сон, как будто мы с тобой на Покровском рынке выбираем мясо. Мне давно мирные сны не снились. И ты такая: давай возьмем телятину. А я говорю: свинину. Я свинину люблю. Ну, мы взяли свинину, конечно. А