Олександр Сергійович Подерв'янський - Африка, сни

стекала из угла рта. Оябун захрипел, соратники испуганно отпрянули, оябун страшно вращал белками и шарил руками вокруг.

— Що з вами, сенсей? – испуганно спросил Кендзо.

— З сіллю було б непогано, – оябун молниеносно пришел в себя и улыбнулся, довольный розыгрышем. – Але це не томатний сік.

— Тоді що це, сенсей? – спросил Кендзо.

— Кров, – сказал оябун.

Он задумчиво вертел в руках крышечку от упаковки. На обратной стороне еe ясно виднелся код с цифрами и буквами. Он посмотрел на биллборд с «Томатным Дракулой», потом снова на крышечку. На биллборде внизу была изображена такая же. «Набери код і врятуй світ» – гласила надпись на биллборде.

— Нарешті, – сказал оябун. Он посмотрел на часы. – Дві години, – задумчиво сказал он, – Інколи цього не досить, щоб виграти партію в го, але цілком достатньо, щоб врятувати світ.

И, наклонившись к водителю, скомандовал:

— Вперед!

Вечерние сумерки окрасили небо над Днепром. Джип мчался по набережной. На улице зажглись фонари.

130. ИНТ. АСК. КАБИНЕТ СІЛЬОДКИ. ВЕЧЕР.

Магараджа и Сосуновский сидели в кабинете генпродюсера, Сільодка показывал магарадже бумаги, суетился и лебезил. Магараджа изучал документы, играл с тигрeнком, который, однако, был агрессивен – рычал на портрет Дракулы и пытался укусить Сільодку за жопу.

— Яке у вас симпатичне звірятко, сер, – подхалимничал Сільодка, уворачиваясь. – Киця, киця, як тебе звуть? Осьо-сьо, дивіться, оце у нас договорчики, а оце все по судах…

— Спокійно, Раджа, – приказал магараджа зверю. Он осадил тигрeнка и внимательно посмотрел на Сільодку. – Це не звірятко, містер Сільодка, – сказал он веско. – Тигр – бог джунглів. Одна його половина – сонячне світло, а друга – чорна ніч. Тому він добре відчуває і те, і інше, і вміє їх розрізняти.

Он еще раз внимательно посмотрел на Сільодку и внезапно спросил:

— Чому в останню мить програма «Армагедон» змінила спонсора? Чому ви розірвали угоду з компанією-мобільним оператором? І звідкіля взявся цей ідіотський сік?

Магараджа грозно смотрел на партнеров по бизнесу. Сосуновский покрылся розовыми пятнами, Сільодка изворачивался, как угорь, щелкал по старой привычке черепом грызуна и мельтешил необыкновенно.

— Програма починала втрачати рейтинги, сер, – тараторил он, – необхідно було оновити формат, а цей сік – це просто Клондайк, сер, вони просувають бренд на ринок і не рахують грошей, вони запропонували нам стільки, що ми сплатили неустойку мобільному оператору, зробили формат інтерактивним, і тепер у нас шалені рейтинги, в цю гру грає вся країна.

— Поясніть мені, – сказал магараджа, – причини цих вражаючих змін. Он закурил сигару и посмотрел в окно.

131. ЭКСТ. ДВОР АСК. ВЕЧЕР.

Два одинаковых чeрных мерседеса въехали на стоянку АСК. К ним уже бежали телевизионные девчонки. Дверцы лимузинов открылись синхронно, из автомобилей высунулись ноги в кремовых туфлях с длинными загнутыми носами.

132. ИНТ. АСК. КАБИНЕТ СІЛЬОДКИ. ВЕЧЕР.

— Тепер кожен може виграти десять мільйонів, сер, – лебезил Сільодка, – кожен, хто купив сік. Вони просто змітають його з полиць. Це крос-промоушен, сер, дуже ефективно. На кришці соку є код, глядачі просто набирають номер студії, а потім вводять цей код по телефону. Комп’ютер фіксує учасників і автоматично здійснює жеребкування. На цих дзвінках ми теж добре заробляємо, сер.

— А що ж вони роблять з тим соком? – спросил магараджа.

— П’ють, сер, – радостно хихикал Сільодка, – п’ють! Весь сік випивається під час передачі, про це дбають ведучі. Томатний сік дуже корисний для здоров’я, сер.

Сільодка мерзко хихикал, потирал руки, скакал перед магараджей:

— А зараз дуже прошу мене вибачити, сер, у мене термінові справи. Альберт Миколайович покаже вам ваш кабінєт.

И Сільодка улетучился. Магараджа задумчиво дымил сигарой в окно.

133. ЭКСТ. ДВОР АСК. ВЕЧЕР.

Во дворе АСК Лифанчук и Хуяма вылезли из мерседесов и вальяжно направились к дверям. На обоих были доспехи народных депутатов: светлые брюки, рубашки с короткими рукавами, галстуки и кошмарные кремовые туфли в дырочку и с загнутыми носами. Лица обоих выражали озабоченность счастьем народа и некоторую отрешенную задумчивость. Каждый из них бережно прижимал к груди пшеничный колосок.

134. ИНТ. ЗДАНИЕ АСК. КУБИНСКАЯ КОМНАТА. ВЕЧЕР.

Галя внимательно осматривала свою тюрьму. Нашла стальную трубу, лупила ею по замку – безрезультатно, конечно.

— Дурня. Точно, як в кіно, – сказала Галя. – Щас прийде принц мене рятувать. Ага.

Сказала и запиздячила трубой в двери.

— Нужна я тому принцу, як зайцю стоп-сигнал. Та хто я така?

Ворон скакал рядом, косил хитрым глазом, пиздел на санскрите. Потом каркнул, прокашлялся и сказал довольно внятно по-украински, правда, с восточным ацентом:

— Ти – принцеса Парваті, богиня, народжена смертними, донька принцеси Лакшмі та магараджі Братпура Браджраджкаламатраси, та, що з’являється поміж людей один раз на десять тисяч років. Я, Сарасваті, вождь магів-душителів, кажу тобі це, да не збреше мій недостойний язик.

— Дурка якась, – сказала Галя, – Дурка. І ти, Вася, туда же. Я думала, хоч ти тут один розумний. А ти тоже дурень, Вася.

— Вася пупсік, – сказал Вася без всяких восточных завываний и даже с намеком на полтавский суржик.

Ветер с дождем внезапно поднялся снаружи и даже занес через маленькое окошко несколько летучих мышей…

135. ИНТ. ПРОПУСКНОЙ ПУНКТ АСК. ВЕЧЕР.

Лифанчук и Хуяма подошли к пропускному пункту АСК. Два мента в бронежилетах и с автоматами охраняли вход.

— Ваші перепустки, – сказал один неуверенно.

— Це наші гості! – пискнула телевизионная девушка, высланная встречать высоких гостей.

— Депутат Верховної Ради Перетятько, – надменно сказал Хуяма, проходя мимо мента.

— Депутат Верховної Ради Сало, – Лифанчук повторил его маневр.

Менты отдали честь раболепно, и два героя, сопровождаемые суетливой девчонкой, стали подниматься по широкой лестнице, ведущей к лифтам. Вова и Адик, выгнанные из программы «П’ятий вимір», спускались по той же лестнице вниз. Вова нeс Канта и Бертрана Рассела, Адик бережно прижимал к груди тибетскую «Книгу мертвых». И внезапно увидели двух своих мучителей в костюмах народных депутатов. Мучители шли, ухмыляясь, прижимая к груди колоски.

— Чіста-канкрєтна дємони, – сказал Адик Вове. Лицо его побледнело, глаза выкатились, ему было страшно.

— Бачу, не сци, братуха, – сказал Вова, которому тоже было не по себе. – Бачиш, як перевділись, думали, ми не пізнаєм.

Они все ближе подходили к псевдодепутатам, которые не обращали на них никакого внимания.

— Братуха, – сказал Адик Вове, – читай «Ом