Катерина Аверіна - Невеста младшего брата, Катерина Аверіна

еще никогда так за себя не было обидно, как сейчас. Но у меня теперь своя девочка, которая не должна пройти через предательство семьи. Она должна быть самым счастливым ребенком на свете и даже когда вырастет мечтать заглянуть к родителям, скучать, любить, не бояться делиться самым сокровенным, просить совета и быть уверенной, что ее поймут.

Мое сознание переворачивается. Я начинаю понимать Радомира и переоцениваю ситуацию с перелетом, глядя на нее его глазами. Мы ведь правда могли потерять нашу дочь. Вряд ли я бы такое пережила. И он…

— Не грусти, — мама гладит меня по руке. — Я еще прилечу к вам в гости.

— Обязательно прилетишь, — улыбаюсь ей. Несмотря на обиду, я люблю маму. Возможно даже сильнее, чем она меня, но урок из сложившейся ситуации я извлекла. — Мы не сможем остаться на твою операцию, но я буду звонить. И ты звони.

— Конечно. Ты прости меня, доченька, если сможешь, — пошла уже по энному кругу. Я сбилась со счета.

— Я давно простила, мам. Береги себя, пожалуйста, ради нас. Еве нужна крепкая бабушка. — подмигиваю мамочке.

— Рит, нам ехать пора, иначе попадем в пробки и опоздаем на самолет, — в палату заглядывает Рад.

— Беги. Он волнуется.

Мне кажется, Радомир еще долго будет косо смотреть в сторону самолетов, но нам и правда пора. Слышу, как капризничает Ева у него на руках. Не сомневаюсь, что он сможет ее успокоить, но у меня внутри все сжимается и требует взять дочь на руки сию же секунду.

— Он очень хороший. Я с ним счастлива, — шепчу ей на ухо и крепко целую в щеку. — Я в тебя верю. Все получится.

Отхожу спиной к двери, рассматривая маму. Не знаю, когда мы еще увидимся с ней и увидимся ли вообще. Я прячу тоску за улыбкой и стараюсь не грустить больше о том, что было. Этого уже не изменить.

Забираю у Радомира свое маленькое счастье. Он собирает с пола наши сумки и несет их к такси.

— Отпустило? — спрашивает он, устраиваясь рядом с нами на заднем сидении.

— Да. Спасибо тебе огромное за эту поездку. И прости меня, я была не права, когда настаивала на ней.

— Рит, ты бы нервничала, не повидавшись с мамой. А у тебя молоко. Нельзя, — перекидывает руку за моей спиной и обнимает за плечи. — Теперь будешь спать спокойно.

— Только когда придут результаты теста, — прижимаюсь к теплому боку любимого мужчины.

— Всего несколько дней, малыш. Осталось потерпеть всего несколько дней.

В аэропорту Салерно нас встречает Глеб на своей машине. Мужчины грузят сумки в багажник. Ева спит у меня на руках. Перелет прошел хорошо. Дочка почти не плакала, а с некоторыми неудобствами мы справились. Как Рад решил вопрос с документами для нее, для меня загадка. Быстро. В подробности не вдается, а я не лезу. У мужчины могут быть свои маленькие секреты, чтобы сберечь нервы своей женщины. Это, кстати, тоже его слова.

Дома нам устроили настоящий праздник. Глеб и Ника подарили кроватку. Рената накрыла стол, будто нас целый полк, а не всего шесть человек. Для меня, как для кормящей мамы отдельное меню. Мужчинам побольше мяса и пирогов.

Невероятная женщина!

Она же подрядилась ко мне няней. За что я очень ей благодарна. Иногда даже прибраться в квартире помогает, когда я совсем без сил падаю спать. Рада почти не вижу. Они с Глебом много работают над своим новым проектом, но возвращаясь, он исправно целует нас с дочкой, только потом садится с ноутбуком на кухне и продолжает работу допоздна.

— Рита, иди сюда, — зовет Рад. Выходной сегодня, я и так кручусь все время поблизости. Соскучилась.

— Что там? — обнимаю его сзади и целую в колючую щеку.

— Тесты пришли, наконец-то, — кивает в экран. — Открываем? — вижу, как он волнуется, бесцельно ерзая мышкой по экрану.

— Да, — уверенно киваю. Мы пока не понимаем, на кого похожа Ева. Кажется, она взяла от обоих родов все самое лучшее.

Он скачивает файл, открывает его и заметно выдыхает. Точно не поверил до конца Лексу. А меня убедить пытался!

— Я же говорил, моя, — мне даже смотреть на него не надо. Я и так знаю, что он улыбается.

— Эй, — кусаю его за мочку уха. — Наша! — тут же прохожусь языком по шее. Мелкие волоски на его коже встают дыбом и в стороны смешно разбегаются мурашки.

— Ты издеваешься? — стонет Рад, поправляя рукой стояк, выпирающий из тонких домашних трико.

— Ты кое-чему меня научил, — ныряю к нему на колени, а с них сползаю под стол. — Эту новость определенно надо отметить, — сжимаю его член ладошкой через штаны.

— Рррита, — закатывает глаза. — Смелая стала, да? — приподнимает бедра, спуская трико по ногам.

— После того, как чуть не родила в самолете, минет не кажется таким страшным, — хихикнув его потемневшему взгляду вбираю горячий твердый орган в рот так глубоко, как только могу, и сама дрожу от того, как мой мужчина стонет, глядя на меня полными желания глазами.

 

Эпилог

— Мам, мама… — хнычет в стульчике для кормления годовалая Ева.

Она знает всего несколько простых слов, среди которых «Мама» лишь на втором месте. Почетное занимает «Папа». Это было первое, что мы от нее услышали, а следом сразу появились «мама», «ба» и «дай».

Малышка растет активной, собственно, это я предполагала еще во время беременности. Она у нас села, как по расписанию. Через два месяца встала. В одиннадцать месяцев стала ходить по кроватке, держась за бортики, или по манежу, который она очень не любит несмотря на обилие игрушек. А вот недавно еще заговорила. Нашей радости не было предела, когда вместо пронзительного требовательного визга появилось слово «дай».

Оно волшебно!

Рада нет еще, Рената с мужем тоже куда-то уехали, и я одна мечусь между своим первым в жизни домашним праздничным тортом и капризничающим ребенком.

— Мама, — уже не хнычет, плачет моя девочка. Материнское сердце не выдерживает.

Отложив мешок с розовым йогуртовым кремом, иду к ней. Беру на руки. Ева крепко обнимает меня за шею маленькими ручками и показывает на балконную дверь. Выхожу с ней на свежий воздух. Слезы у этой манипуляторши тут же прекращаются, она старается выглянуть поглубже на улицу.

— Папа? — спрашивает.

И правда приехал. Рад месяц назад взял машину в рассрочку. Она и остановилась на парковочном месте у дома. Дочка ее хорошо знает.

Наблюдаем с Евой за Радомиром. Выходит. Красивый такой, в белой рубашке, черных