Леонід Добрянський - Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський

Говорил Ягодин приглушенным, вкрадчивым голосом, с подчеркнутой вежливостью. Когда входил в какое-нибудь помещение, где находились люди, то обязательно с той же предупредительно-подчеркнутой вежливостью спрашивал: «Разрешите?». Без просьбы о разрешении сесть он никогда не садился. Когда Ягодин выполнял успешно какое-нибудь поручение начальника или узнавал окольным путем, что начальник его похвалил, то он всегда многозначительно и пристально смотрел этому начальнику в глаза, как бы говоря этим взглядом: «Между нами, я знаю, что вы считаете меня хорошим, способным специалистом. Я тоже такого же мнения о себе». Начальник почему-то в таких случаях краснел.

Все мы, сотрудники отделения поверок, недолюбливали Ягодина, может быть, за исключением Максимовича, а Стариков, тот и вовсе ненавидел его. Ягодин это чувствовал. Он всегда отвечал Старикову на вопросы сладчайшим тихим голосом самого спокойного, невозмутимого человека. Это-то и бесило Старикова. «Разве это инженер?.. Ученый?.. Это - делопроизводитель!» - кричал Стариков, когда Ягодина не было в комнате.

Наш начальник был аккуратнейшим человеком: действительно образцово вел журналы входящих и исходящих бумаг и подшивал всякие бумажки с тщательными и подробными отметками об исполнении.

«Дмитрий Владимирович, а у вас тут ошибочка», - благодушнейшим тоном, чуть посмеиваясь углом рта, произносил он своим приглушенным голосом, обращаясь к инженеру Масленникову.

Найти ошибку в чьей-нибудь работе было для Гавриила Николаевича величайшим наслаждением. Если бы Америка погрузилась в океан или Луна упала на Землю, - то и это не нарушило бы ни в малейшей степени его благодушия, спокойствия. Но если бы вы усомнились в его знаниях или уличили в ошибке, это привело бы его в величайшее возбуждение. Он побледнел бы, стал тяжело и шумно дышать. Лучше по шаблону дело делать, нежели творить, ибо в творчестве могут быть ошибки, а этого он пуще всего боялся. Что угодно, только не быть уличенным в ошибке!

Когда кто-нибудь, обращаясь к нему, делал ударение в его фамилии на «о» Ягодин, он приятно посмеивался, а когда выяснилось, что нарком Ягода оказался врагом народа, он стал каждый раз поправлять: «Не Яго́дин, а Я́годин», не утрачивая, впрочем, своего благодушия. Мне почему-то хотелось, чтобы он когда-нибудь опоздал на работу. Но он неизменно приходил на исходе последней минуты перед началом рабочего дня.

Моя работа с Г. Н. Ягодиным закончилась на Урале, куда мы трое - Ягодин, Масленников и я, работники отделения поверок, - в числе других инженеров проектного отдела «Волгостроя» были в 1942 году переведены. Здесь, в Нижнем Тагиле, отделение поверок прекратило свое существование. Уже после войны я узнал, что Ягодину поручили оформление архива проектного бюро «Широкстроя». Так закончил сей ученый муж свою карьеру.

На строительстве канала «Москва-Волга» продовольственное снабжение, в том числе питание в столовых, как я уже говорил, было очень хорошее. Увы, картина резко изменилась. Уже на «Волгострое» оно стало из рук вон плохим. Привожу выдержки из моего дневника тех лет:

«2.08.1939 г. Жизнь отвратительна, гнусна, ничего нет, повсюду очереди, грубость, блат, подлость, надругательство над человеческим достоинством. И все это благословляется крикливой агитацией газет. Бесконечное глумление над человеком.

Утром прихожу в буфет отдела завтракать. В буфете - кусочки засохшего серого (называется белым) или черного хлеба, черствые, невкусные булочки, чай. Все. В полдень к этому добавляется некоторое количество бутербродов с маслом и сыром и огурцы. Но за всем этим огромная очередь. В результате большинству, в том числе мне, остаются лишь все те же черствые кусочки хлеба и чай. Кроме чая, никакой воды нет. Обед в столовой, отвратительный запах отхожего места. Меню убийственно однообразное, на второе мясо (главным образом, рубленые котлеты, биточки) в разных вариациях, невкусное, скверно приготовленное. Пить ничего нет, кроме чая (а воздух душный, температура в тени не менее 25-30°). Столики все заняты, многие стоят, ждут очереди. Вот привезли пиво. Сразу образовалась огромная очередь. Чтобы получить кружку пива, надо час простоять в очереди, и то, может быть, ничего не получишь. Так сегодня и случилось со мной».

22.03.1939 г. Я понимаю и разделяю политику партии о необходимости известных жертв для укрепления обороноспособности нашей страны. Но я никак не могу понять, зачем надо лгать, утверждая, что в стране удвоилось и утроилось производство предметов широкого потребления (или, как принято называть, «ширпотреба»). В самом сокращении этого слова сквозит некое пренебрежительное отношение к производству товаров для народа. Пищевых продуктов не хватает (молока, масла уже полгода нет). Так что, если говорить о других продуктах, кроме хлеба, а также о промтоварах, то где они? Если их стало вдвое, втрое больше, то почему же их в магазинах нет? Дайте мне ответ на этот вопрос, а не пичкайте астрономическими цифрами о размерах производства. Я не дурак и не баран, и требую, чтобы меня не морочили цифрами, а сказали бы правду об истинном положении вещей. Если нужны жертвы, то так и надо сказать. Надо иметь мужество говорить правду. Эта политика лжи, лицемерия, политика замалчивания фактов проводится примерно с 1928 года. И параллельно с этим - достигшее чудовищных размеров безмерное восхваление «счастливой жизни народа». В чем заключается это счастье? Одновременно с восхвалением «счастливой жизни - ни с чем не сравнимое, чудовищное по своей глупости, до бесконечности приторно-слащавое восхваление Сталина (обожествление, как сказал Л. Фейхтвангер в своей книге «Отчет друзьям о моей поездке в СССР»). Иногда бывает даже противно читать газеты. И откуда это партия усвоила такие скверные традиции? Ленина нет. Нельзя даже мысленно предположить, чтобы Ленин допустил такую ложь».

«1939 г. Выработался стандартный способ действий для достижения карьеристских целей: хорошо, дельно выступать на собраниях, зарекомендовать себя общественником-активистом. Перевоспитание людей? Да, действительно перевоспитание. Постепенно исчезают самолюбие, благородство, гордость, честность. Все эти качества уступают место другим: изворотливости, пресмыкательству (где это можно), лицемерию, двуличию, угодничеству. Успешно культивируется новый тип человека - «блатмейстера». Этому способствует система так называемого спецснабжения, система брони, бесплатных и бесконтрольных выдач и т. д. - все то, что принято у нас называть «блатом»».