Леонід Добрянський - Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський

Лекции по гидравлике читал профессор Милович. Во время чтения лекций его коньком было находить аналогию между завихрением истекающей жидкости и завихрением газовых туманностей в космосе.

Летом 1929 года вместе с некоторыми студентами академии я отдыхал по путевке в Архипо-Осиповке. Это поселок на берегу Черного моря в ста километрах от Новороссийска. Дом отдыха располагался на возвышенном месте, а со стороны, противоположной морю, к его зданию подступали крутые горы, покрытые густым лесом.

В начале 1930 года в партячейке нашего факультета в течение месяца проходила чистка. После нее студентов ТСХА послали на проведение посевной кампании. Нас, студентов-гидротехников, отправили на места строительства ирригационных систем. Бригаду в составе нескольких человек, в которую входил и я, послали в Грузию на строительство Алазанского оросительного канала в Кахетии.

В поле, недалеко от станционного поселка Цнорис-Цхали, стоял небольшой домик вроде барака. В нем жил с женой молодой инженер-гидротехник, участник строительства канала. Мы работали по его указаниям и под его руководством, занимались нивелировкой по трассе будущего канала. Трасса проходила по степи, ограниченной рекой Алазань. За рекой, к северу, начинались отроги главного Кавказского хребта. Панорама этого хребта была величественной.

Жили мы в бараке недалеко от Цнорис-Цхали, приходили в свое жилье лишь ночевать. В бригаде был студент Стаховец, года на три старше меня. Он почему-то кстати и некстати любил поносить представителей старой интеллигенции («тонкорунная интеллигенция»). Спали мы на полатях, обедали в столовой в станционном поселке. Суп был всегда с жестким буйволовым мясом. После обеда вместо чая мы пили молодое виноградное вино крепостью слабее пива.

На строительстве Алазанского канала мне довелось познакомиться с бытом рабочих - грузин, русских, украинцев. Русские и украинцы жили в худших бараках, нежели грузины. В стенах этих бараков были щели, холодный ветер гулял в помещениях. Рабочие роптали, простужались. Я обратился к начальнику работ Чачаве. Он сказал, что не от него зависит положение рабочих, это дело - в компетенции руководства строительства канала. Я написал статью в газету «Заря Востока» под псевдонимом «К». Чачава и другие руководители допытывались, кто написал статью. С жалобой от рабочих я ездил в Поти к главному инженеру строительства канала Кузнецову. Седовласый Кузнецов поучал меня: «Ко многому, молодой человек, надо относиться философски». Проверить, сделали ли что-нибудь для улучшения жилья рабочих, мне не пришлось. Впоследствии, как мне рассказали в институте, этого философствовавшего деятеля расстреляли. Не знаю, имела ли тут какое-либо значение написанная мной статья.

С третьего курса (1930/31 учебный год) началось изучение специальных дисциплин. Курс железобетонных конструкций вел сравнительно молодой преподаватель Болдырев. По усвоению этого предмета я выделялся среди других студентов. Вообще, я был в числе первых студентов по успеваемости по всем дисциплинам. «Хвосты» у меня были лишь по общетехническим дисциплинам - по математике и теоретической механике, и то отстал я лишь из-за частых заседаний партбюро, когда я еще входил в его состав. Но зачеты и по этим предметам я сдал успешно. Может быть, из-за моего увлечения железобетоном я менее глубоко изучил металлические и деревянные конструкции, что впоследствии и ощутил, когда стал работать на производстве. Отметок или качественных оценок усвоения учебного материала, как, например, «отлично», «хорошо», «удовлетворительно», в то время не было, не было и зачетных студенческих книжек.

Предмет «Основания и фундаменты» вел профессор А. М. Герсеванов. Как впоследствии я ощутил на практической работе, знание механики сыпучих тел имело большое значение для специальности гидротехника, так как часто приходилось рассчитывать на прочность и устойчивость подпорные стены, являвшиеся элементом гидротехнических сооружений - плотин, водосбросов, шлюзов и т. д.

Важным учебным предметом был курс гидротехнических сооружений, который вел профессор Подарев. Это был уже старый, около 70-ти лет, человек. Подарев имел привычку пояснять сказанное на лекции схемами и выкладками на классной доске. Пишет, заслоняя собой написанное, и студентам приходится заглядывать из-за его спины сбоку, что он написал. Иногда Подарев пишет, пишет, потом вдруг: «Забыл! Забыл!» - и, не дав рассмотреть написанное, поспешно его стирает.

Весной 1931-го, после окончания учебного года, студенты отделений строительства ирригационных систем и эксплуатационного, разделенные на несколько бригад по 6-7 человек, отправились на строительство гидростанции около селения Гергебель в Дагестане. Как-то получилось, что я и еще двое студентов - Дьяков и Галочкин - сами добирались до места строительства. Поезд доставил нас до Махачкалы. Ночевали мы в стороне от города, на кладбище (так безопаснее от воров). К утру, когда до поезда оставалось часа четыре, мы пришли на станцию. Была еще холодная ночь. В летней одежде, в плащах мы легли и силились заснуть прямо на цементном полу перрона, так как зал для пассажиров был заперт. Кое-как промучились до посадки. Утром поезд доставил нас в Буйнакск. В Буйнакске я встал на учет в местном военкомате. Так требовали правила, поскольку мне надлежало быть на строительстве месяца три. Днем на грузовике поехали на строительство. Дорога петляла, местами подходя к самому краю пропасти. Было страшно. И вот мы в горах, на строительной площадке. Остальные студенты бригады были уже на месте.

Что представляло собою строительство?

Кругом горы, скалистые, с крутыми или отвесными склонами. Горы расступились, образовав площадку у бурной горной реки Кара-Койсу (Черная река). Здание дирекции строительства было каменное, вблизи него - небольшой дом, в котором жили главный инженер строительства Зерцалов, старший прораб Рагозин с семьями, а также другие сотрудники. На площадке были также бараки для рабочих, столовая и другие служебные помещения. Строительство гидростанции было в начальной стадии. Производилось сооружение обводного туннеля и каменно-земляной перемычки. После ее сооружения река должна была пойти по обводному туннелю, а на осушенном ложе реки намечалось возвести железобетонную арочную плотину.