Бальзак - Блеск и нищета куртизанок, Бальзак

class="p">- Дарите ли вы мне эту жизнь?

- Возможно.

- Умоляю вас, сударь, дайте мне ваше слово, этого мне достаточно.

Чувство оскорбленной гордости заставило вздрогнуть г-на де Гранвиля.

- В моих руках честь трех знатных семейств, а в ваших - только жизнь трех каторжников, - продолжал Жак Коллен, - я сильнее вас.

- Вы можете опять очутиться в секретной; что вы тогда сделаете?.. - спросил генеральный прокурор.

- Э-э! Значит, игра продолжается, - сказал Жак Коллен, - Я-то говорил начистоту! Я говорил с господином де Гранвилем; но ежели тут генеральный прокурор, я опять беру свои карты и иду с козырей… А я уже было собрался отдать вам письма, посланные Люсьену мадемуазель Клотильдой де Гранлье!

Это было сказано таким тоном, с таким хладнокровием и сопровождалось таким взглядом, что г-н де Гранвиль понял: перед ним противник, с которым малейшая ошибка опасна.

- И это все, что вы просите? - спросил генеральный прокурор.

- Сейчас я буду говорить и о себе, - ответил Жак Коллен. - Честь семьи Гранлье оплачивается смягчением наказания Теодора: это называется много дать и мало получить. Что такое каторжник, осужденный пожизненно?.. Если он убежит, вы можете легко отделаться от него! Это вексель, выданный гильотине! Но однажды его уже запрятали в Рошфор с малоприятными намерениями, поэтому теперь вы должны дать мне обещание направить его в Тулон, приказав, чтобы там с ним хорошо обращались. Что касается до меня, я желаю большего. В моих руках письма к Люсьену госпожи де Серизи и герцогини де Монфриньез, и что за письма! Знаете, господин граф, публичные женщины, взявшись за перо, упражняются в хорошем слоге и возвышенных чувствах, ну а знатные дамы, что всю свою жизнь упражняются в хорошем слоге и возвышенных чувствах, пишут точь-в-точь так, как девки действуют. Философы найдут причину этой кадрили, я же не собираюсь ее искать. Женщина - низшее существо, она слишком подчинена своим чувствам. По мне, женщина хороша, когда она похожа на мужчину. Потому-то и письма этих милых герцогинь, обладающих мужским складом ума, верх искусства… О! Они превосходны от начала до конца, как знаменитая ода Пирона…

- В самом деле?

- Желаете поинтересоваться? - сказал Жак Коллен, улыбаясь.

Судье стало стыдно.

- Я могу дать вам их прочесть… Но довольно шутить! Ведь мы играем в открытую?.. Вы потом вернете мне письма и запретите шпионить за лицом, которое их принесет, следовать за ним и опознавать его.

- Это отнимет много времени? - спросил генеральный прокурор.

- Нет, сейчас половина десятого… - ответил Жак Коллен, посмотрев на стенные часы. - Ну что же! Через четыре минуты мы получим по одному письму каждой дамы; прочтя их, вы отмените гильотину! Окажись они иными, я не был бы так спокоен. К тому же дамы предупреждены…

Господин де Гранвиль жестом выразил удивление.

- Они теперь, верно, в больших хлопотах; они подымут на ноги министра юстиции, дойдут, до чего доброго, и до короля… Послушайте, даете мне слово не узнавать, кто принесет письма, не следить за этим лицом и не преследовать его в течение часа?

- Обещаю!

- Хорошо! Вы-то не пожелаете обмануть беглого каторжника. Вы из породы Тюреннов[164] и верны своему слову, даже если дали его ворам. Ну, так вот! В настоящую минуту посреди залы Потерянных шагов стоит одетая в лохмотья старуха нищенка. Она, верно, беседует с одним из писцов о какой-нибудь тяжбе из-за смежной стены; пошлите за ней служителя, пускай он скажет так: «Dabor ti mandana». Она придет… Но не будьте жестоки понапрасну!.. Либо вы принимаете мои предложения, либо вы не желаете связываться с каторжником… Я повинен лишь в подлоге, имейте в виду!.. Так вот! Избавьте Кальви от страшной пытки туалета…

- Казнь уже отложена… - сказал г-н де Гранвиль Жаку Коллену. - Я не хочу, чтобы правосудие оказалось в долгу у вас!

Жак Коллен посмотрел на генерального прокурора с некоторым удивлением и увидел, что тот дернул шнурок звонка.

- Вам не вздумается сбежать?.. Дайте мне слово, я этим удовольствуюсь. Ступайте за этой женщиной…

Вошел канцелярский служитель.

- Феликс, отошлите жандармов, - сказал г-н де Гранвиль.

Жак Коллен был побежден.

В этом поединке с судьею он хотел поразить его своим величием, мужеством, великодушием, но судья его превзошел. И все же каторжник чувствовал немалое превосходство в том, что он разыграл правосудие, убедив его в невиновности преступника, и победоносно оспаривает человеческую голову; но то было превосходство немое, тайное, скрытое, тогда как Аист посрамлял его открыто, величественно!

В эту самую минуту, когда Жак Коллен выходил из кабинета г-на де Гранвиля, генеральный секретарь совета, депутат граф де Люпо, входил туда с каким-то болезненным на вид старичком. Этот старичок с пудреными волосами, холодным, мертвенным лицом, одетый в красновато-коричневое ватное пальто, как будто еще на дворе стояла зима, шел, точно подагрик, не доверяя собственным ногам, в непомерно больших башмаках из орлеанской кожи, опираясь на трость с золотым набалдашником; шляпу он держал в руке, в петлице сюртука красовалось семь орденских ленточек.

- Что случилось, мой дорогой Люпо? - спросил генеральный прокурор.

- Я послан принцем,[165] - сказал он на ухо г-ну де Гранвилю, - Вам предоставляются неограниченные полномочия для изъятия писем госпожи де Серизи и госпожи де Монфриньез, а также мадемуазель Клотильды де Гранлье. Вы можете условиться с этим господином…

- Кто это? - шепотом спросил генеральный прокурор графа де Люпо.

- От вас, мой дорогой прокурор, у меня нет тайн! Это знаменитый Корантен. Его величество поручает вам лично изложить ему все обстоятельства этого дела и указать ему путь к успешному его завершению.

- Не откажите в услуге, - отвечал все так же тихо генеральный прокурор, - доложить принцу, что все закончено, что мне уже не понадобился этот господин, - прибавил он, указывая на Корантена. - Я буду просить у его величества указаний по поводу завершения этого дела, подлежащего ведению министра юстиции, ибо речь идет о двух помилованиях.

- Вы поступили мудро, предупредив события, - сказал де Люпо, пожимая руку генеральному прокурору, - король не желает накануне подготовляющихся больших перемен[166] видеть пэрство и знатные фамилии ославленными, замаранными; это уже не просто уголовный процесс, это дело государственной важности…

- Но не забудьте сказать принцу, что, когда вы пришли, все уже было закончено!

- В самом деле?

- Полагаю.

- Ну, быть вам министром юстиции, когда теперешний министр юстиции станет канцлером, мой дорогой…

- Я не честолюбив, - отвечал генеральный прокурор.

Де Люпо, улыбаясь, направился к выходу.

- Попросите принца исходатайствовать для меня аудиенцию у короля минут на десять, так около половины третьего, - прибавил г-н де Гранвиль, провожая графа де Люпо.

- И вы не честолюбивы! - сказал де