Бальзак - Блеск и нищета куртизанок, Бальзак

поступает, как я; более того, он принимает на себя поручение, данное ему несчастным юношей; он будет его душеприказчиком. Этим обещанием он добился от жены взгляда, говорившего, что рассудок не вполне ее покинул. Наконец граф Октав лично присутствует на похоронах.

- Тогда, господин граф, - сказал Камюзо, - закончим наше дело! У нас остался подследственный, чрезвычайно опасный. Вы его знаете так же хорошо, как и я: это Жак Коллен. Негодяй будет изобличен…

- Мы погибли! - вскричал г-н де Гранвиль.

- В настоящую минуту он в камере вашего осужденного. Когда-то на галерах этот юноша был для него тем же, чем Люсьен в Париже… его любимцем! Биби-Люпен перерядился жандармом, чтобы присутствовать при свидании.

- Во что только не вмешивается уголовная полиция! - сказал генеральный прокурор. - Она должна действовать лишь по моим приказаниям.

- Вся Консьержери узнает, что мы поймали Жака Коллена… Так вот, я пришел вам сказать, что этот крупный и дерзкий преступник владеет, по-видимому, письмами госпожи де Серизи, герцогини де Монфриньез и мадемуазель Клотильды де Гранлье.

- Вы в этом уверены? - спросил г-н де Гранвиль, лицо которого выдало боль, причиненную ему этим сообщением.

- Судите сами, граф, прав ли я, что опасаюсь такого несчастья. Когда я развернул связку писем, захваченных у этого несчастного молодого человека, Жак Коллен бросил на них проницательный взгляд и самодовольно улыбнулся; в значении этой улыбки судебный следователь ошибиться не может. Такой закоренелый злодей, как Жак Коллен никогда не выпустит из рук подобное оружие. Что вы скажете, если эти документы очутятся в руках защитника, которого мошенник выберет среди врагов правительства и аристократии? Моя жена пользуется благосклонностью госпожи де Монфриньез, она поехала предупредить герцогиню, и сейчас они должны быть у де Гранлье, чтобы держать совет…

- Привлекать к суду такого человека немыслимо! - воскликнул генеральный прокурор, вставая и прохаживаясь по кабинету большими шагами… - Он, конечно, спрятал бумаги в надежном месте…

- Я знаю где, - сказал Камюзо. Этими словами следователь изгладил все предубеждения, которые возникли против него у генерального прокурора.

- Вот как! - сказал г-н де Гранвиль, садясь.

- Идя в суд, я много размышлял об этом прискорбном деле. У Жака Коллена есть тетка, тетка родная, а не подставная; насчет этой женщины политическая полиция дала сведения в префектуру. Он ученик и кумир этой женщины, сестры его отца; ее зовут Жакелина Коллен. У мошенницы свое заведение, она торговка подержанным платьем, и благодаря своему занятию она проникает во многие семейные тайны. Если Жак Коллен кому-либо и доверил спасительные для него бумаги, так только этой твари; арестуем ее…

Генеральный прокурор бросил на Камюзо острый взгляд, как бы желая сказать: «Он не так глуп, как я думал вчера; однако ж еще молод и зелен, чтобы взять в свои руки бразды правления».

- Но, чтобы добиться успеха, - продолжал Камюзо, развивая свою мысль, - надо отменить меры, принятые нами вчера, и я пришел просить ваших советов, ваших приказаний.

Генеральный прокурор взял нож для разрезания бумаги и стал постукивать им по краю стола, что свойственно всем людям, погруженным в глубокое раздумье.

- Три знатных семьи в опасности! - вскричал он. - Нельзя допустить ни одного промаха!.. Вы правы. Прежде всего последуем аксиоме Фуше: арестуем! Надо сейчас же перевести Жака Коллена обратно в секретную.

- Стало быть, мы признаем в нем каторжника! Это значит опозорить память Люсьена…

- Какое ужасное дело! - сказал де Гранвиль. - Все тут опасно.

В это время вошел начальник Консьержери, разумеется, постучавшись прежде; но кабинет генерального прокурора охраняется столь бдительно, что только лицо, близко стоящее к прокуратуре, может постучать в его дверь.

- Господин граф, - сказал г-н Го, - подследственный, который именует себя Карлосом Эррера, желает с вами говорить.

- Он общался с кем-нибудь? - спросил генеральный прокурор.

- С заключенными. Он пробыл во дворе приблизительно с половины восьмого. Он виделся с приговоренным к смерти, и тот как будто с ним беседовал.

Одна фраза Камюзо, вдруг возникшая в памяти, лучом света озарила г-на де Гранвиля; он понял, как можно воспользоваться близостью Жака Коллена с Теодором Кальви, чтобы добиться выдачи писем. Обрадовавшись, что теперь у него есть повод отложить казнь, генеральный прокурор жестом подозвал к себе г-на Го.

- Мое намерение, - сказал он ему, - отложить казнь до завтрашнего утра; но в Консьержери никто не должен и подозревать об отсрочке. Молчание! Пускай думают, что палач ушел присмотреть за приготовлениями. Приведите сюда под надежной охраной испанского священника, его требует у нас испанское посольство. Пусть жандармы проводят аббата Карлоса по вашей лестнице, чтобы его никто не видел. Предупредите конвоиров, чтобы они вели его под руки и освободили только у дверей моего кабинета. Твердо ли вы уверены, господин Го, что этот опасный чужестранец не общался ни с кем, помимо заключенных?

- Ах, да!.. В тот момент, когда он выходил из камеры смертников, явилась дама, желавшая его видеть…

Тут оба судейских обменялись взглядом и каким взглядом!

- Какая дама? - спросил Камюзо.

- Одна из духовных его дочерей… маркиза, - отвечал г-н Го.

- Час от часу не легче! - воскликнул г-н де Гранвиль, глядя на Камюзо.

- И наделала же она хлопот жандармам и надзирателям! - продолжал озадаченный г-н Го.

- Любая мелочь приобретает значение в вашей работе, - строго сказал генеральный прокурор, - Консьержери недаром обнесена каменной стеною. Каким образом эта дама вошла туда?

- У нее было самое настоящее разрешение, - возразил тюремный начальник. - Эта прекрасно одетая дама, в полном параде, с гайдуком и выездным лакеем, приехала повидать своего духовника, перед тем как отправиться на похороны этого несчастного молодого человека, тело которого вы приказали…

- Покажите мне разрешение префектуры, - сказал г-н де Гранвиль.

- Оно выдано по ходатайству его сиятельства графа де Серизи.

- Какова собою эта женщина? - спросил генеральный прокурор.

- Нам всем показалось, что эта женщина порядочная.

- Вы видели ее лицо?

- На ней была черная вуаль.

- О чем они говорили?

- Ну, ханжа с молитвенником в руках… что она могла сказать? Просила благословления аббата, стала на колени…

- И долго они беседовали? - спросил судья.

- Меньше пяти минут; но никто ни слова не понял из их беседы, они, как видно, говорили по-испански.

- Расскажите нам все, сударь, - продолжал генеральный прокурор. - Повторяю, мельчайшая подробность имеет для нас существенный интерес. Да послужит это вам уроком.

- Она плакала, господин граф.

- Она в самом деле плакала?

- Видеть этого мы не могли, она закрыла лицо носовым платком. Она оставила триста франков золотом для заключенных.

- Это не она! - вскричал Камюзо.

- А Биби-Люпен, - продолжал г-н Го, - закричал: «Это шильница!»

- Он знает в этом толк! - сказал г-н де Гранвиль. - Отдайте приказ об аресте, - прибавил