Vitalii Voyt - Битва за "Гамалей" або війна відьом, Vitalii Voyt

Они не заметили, как день, пропитанный звуками реки, медленно уступил место вечернему закату. Небо окрасилось в тёплые оттенки оранжевого и пурпурного, а вдоль горизонта начали появляться тонкие тени. Сумерки сползали по берегам, укутывая мир мягким, таинственным полумраком. Но пока ещё можно было разглядеть извилистые очертания береговой линии. За одним из поворотов Борисон заметил подходящее место для привала — небольшой приподнятый участок суши, окружённый редкими деревьями и кустарником.

— Здесь сойдёт, — сказал он, указывая на берег.

Причаливать было необходимо не только ради отдыха. Чем дальше они отплывали от Дуганщита, тем более дикая и непредсказуемая становилась река. Спокойное русло превращалось в капризный поток с коварными водоворотами и подводными камнями, скрытыми под тёмной гладью воды. Оставаться на ночь в лодке было небезопасно.

Когда лодка мягко ткнулась носом в илистый берег, Элая первой соскочила на сушу. Она радостно подпрыгнула, словно проверяя землю под ногами, наслаждаясь твёрдостью почвы после долгих часов шаткого равновесия в лодке. Её смех прозвучал особенно звонко на фоне тишины окружающего леса.

Булик и Борисон молча вытаскивали мешки, готовя место для лагеря. Элая, недолго думая, взялась за сбор хвороста. Она бодро шагала между деревьями, напевая что-то себе под нос, пока сумрак медленно сгущался вокруг. Булик наблюдал за ней с подозрением, прищурившись, как будто предчувствуя беду. И когда он увидел, что она зашла слишком далеко от лагеря, не выдержал:

— Эй, нет-нет! — громко крикнул он, его голос резко прорезал тишину. — Я помню, чем в прошлый раз закончилось твоё “собирание дров”! Не думаю, что нам нужно повторение той истории, Элая.

Элая сердито обернулась, сверкая глазами. Что-то недовольно пробормотала себе под нос, но решила больше не удаляться от лагеря. Она обошла лагерь по периметру, собрав достаточно сухих веток для большого костра. Складывая хворост в аккуратную кучу, она щёлкнула пальцами, и из её кончиков вылетела искра. Та прыгнула на сухие веточки, которые Элая предусмотрительно подготовила, и вскоре костёр зажёгся, весело затрещав, разгоняя сумеречную сырость.

Элая довольно потерла ладони и с ожиданием посмотрела на Булика и Борисона, словно ждала похвалы за свои магические способности.

Борисон, не желая обидеть её молчанием, поднял большой палец вверх, показывая своё одобрение. Булик же не обратил на это ни малейшего внимания, продолжая перетаскивать мешки и мастерить навес из больших веток, которые каким-то образом успел раздобыть.

Вечер становился всё более предсказуемым, и это вполне устраивало всех присутствующих. Костёр разгорался с каждым мгновением всё ярче, отгоняя остатки сырости, пронзившей их за день. Тёплые языки пламени отражались в глазах спутников, создавая на их лицах пляшущие тени.

Через несколько минут после того, как тепло костра окутало их, усталость начала брать своё. Сон подкрадывался незаметно, словно тень, скользящая по поверхности воды.

Борисон, с ловкостью и сноровкой, будто всю жизнь этим занимался, накрыл на стол. Он быстро разложил еду, добавив к простым припасам уютную атмосферу, а для завершения картины снял свою зелёную шляпу с широкими полями, положил её рядом с собой, что-то пробормотал, и… из шляпы зазвучала музыка. Весёлые, бодрые мелодии, напоминающие те, что они слышали на ярмарке в Дуганщите, заполнили вечерний воздух. Звуки свирели и лёгкий ритм барабанов будто вернули их в шумные ряды торговых палаток, где смешивались ароматы пряностей и свежей выпечки.

Музыка добавила ужину особое настроение. Они ели с таким аппетитом, словно не видели пищи несколько дней. На импровизированном столике, собранном из перевёрнутых ящиков и досок, лежали ломти хлеба, сыр, вяленое мясо и засушенные ягоды. Смех, разговоры и звон ложек создавали уют, несмотря на то, что их окружала тёмная, незнакомая глушь.

Однако усталость подкралась незаметно. Она обрушилась на них тяжёлым грузом, словно тень, скрадывающая последние проблески бодрости. Словно по команде, один за другим они заснули, окунувшись в крепкий, непробудный сон, который оказался самым глубоким за всё их путешествие.

Утро пришло незаметно. Первые лучи солнца осторожно пробирались сквозь кроны деревьев, разливаясь золотистыми бликами по лицам спящих. Борисон поморщился, нахмурился, пытаясь отмахнуться от яркого света так, как будто его атаковали надоедливые мошки. Лёгкий утренний ветерок принёс с собой запах влажной земли и свежести реки.

Булик, проснувшись, действовал быстро и без лишних слов. Он принялся разводить костёр, чтобы вскипятить воду для чая. Вскоре в воздухе закружился знакомый тёплый аромат сухих трав с тонкими нотками мяты и шалфея.

Элая направилась к реке, чтобы умыться и привести себя в порядок. Её шаги были лёгкими, а мысли — рассеянными. Но, подойдя к берегу, она резко остановилась. Лодка, которая вчера была надёжно привязана к колышку, исчезла. Осталась только оборванная верёвка, болтающаяся на ветру, словно насмешка над их беспечностью.

Элая на мгновение замерла, всматриваясь в пустоту. Однако удивление быстро сменилось спокойным равнодушием. После всего, что произошло в её жизни, пропажа лодки не казалась чем-то уж слишком неожиданным.

— Ну, нет так нет, — пробормотала она себе под нос.

Она не спешила возвращаться в лагерь. Решив, что бесполезные волнения делу не помогут, Элая спокойно закончила свой утренний обряд: умылась, распутала волосы, собрав их в более аккуратные пряди. Лишь после этого направилась обратно к лагерю.

Вернувшись, она застала уже привычную картину: лёгкий пар от свежезаваренного травяного чая вился над костром, на импровизированном столе стояли ватрушки, сыр и ягоды, аккуратно разложенные Буликoм. В воздухе витал тёплый аромат завтрака, создавая ощущение, что даже без лодки их день всё равно начнётся с малого, но приятного уюта.

Завтрак, как обычно, перешёл в оживлённую беседу. Булик и Борисон обсуждали предстоящий путь, предупреждая друг друга о том, что дальше река станет куда менее спокойной.