Vitalii Voyt - Битва за "Гамалей" або війна відьом, Vitalii Voyt

Он замолчал, давая словам осесть в тишине.

— Но на этом всё не закончилось. Габриэль решила возродить орден. Только теперь он стал иным. Он стал воплощением зла.

Её поиски продолжались долго. Ей нужны были сильные… но ещё больше ей нужны были сломленные.

— Бланш… — произнёс он, будто пробуя имя на вкус. — Она с детства обладала огромной силой. Но боялась её. В деревне, где она жила, такие вещи не поощрялись.

Серафим покачал головой, в голосе прозвучала нотка сожаления.

— До сих пор встречаются люди, которые до ужаса боятся магии. Кто знает… Если бы Бланш использовала свои силы во благо, возможно, её судьба сложилась бы иначе. Но Габриэль разглядела в ней дар. Разбудила его. Приумножила. Она не просто позволила Бланш колдовать — она восхищалась её силой.

Он провёл рукой по бороде, задумчиво глядя в огонь.

— А ведь магия не всегда бывает злом, — тихо произнёс он, как бы спрашивая, но не ожидая ответа.

Тишина.

— Акрев… — Серафим чуть прищурился. — В отличие от Бланш, она никогда не отвергала тьму.

Он усмехнулся.

— В её родных краях её не просто недолюбливали. Её боялись. И было за что. Ферма змей… Проклятые книги… Я слышал, что однажды её пытались сжечь на костре.

Он оглядел присутствующих, словно проверяя, знают ли они об этом.

— Вы слышали об этом?

Никто не ответил.

— Конечно, нет… — пробормотал он, больше для себя. — Габриэль знала, кого искать.

Он склонился ближе к огню, тени на его лице дрогнули.

— Она показала им Гамалей. Рассказала, что этот камень даёт власть над всем живым. И этого оказалось достаточно.

Серафим помолчал.

— Бланш и Акрев вошли в новый орден. И с этого момента мир уже не был прежним.

— Кстати, имя этому ордену придумала не Габриэль, — произнёс Серафим, задумчиво глядя в пламя. — Это название дали им жители Граста. После всего, что произошло в том городе, их нарекли «Сёстрами Смерти».

Он сделал паузу, словно прислушиваясь к этим словам.

— И, насколько я понял, сами ведьмы не были против.

Серафим склонил голову, в его взгляде мелькнуло что-то тёмное.

— Габриэль знала… Знала, что в тот момент, когда она нашла себе новых союзниц, у Николиты не осталось сил, чтобы ей помешать.

Он провёл ладонью по бороде, голос стал тише.

— Мне известно, что после того, как Николита наложила заклятие, скрывшее Гареш от тьмы, её силы сильно истощились. А ведь она пыталась остановить Габриэль ещё тогда, когда та впервые нашла Бланш… Совсем юную.

Он прикрыл глаза, словно вспоминая что-то далёкое.

— Говорят, в тот день Николита была невероятно сильна. Даже превосходила Габриэль. И это не удивительно… Ведь она всегда была талантливее, умнее…

В глазах Серафима промелькнуло сомнение.

— Но одно я до сих пор не понимаю… Откуда у неё тогда взялась такая мощь? После переезда в Гареш её силы угасли. Но в тот день она сражалась, как в лучшие годы.

Он ненадолго замолчал, взгляд его стал рассеянным, будто он пытался ухватить за хвост ускользающую мысль.

— Возможно, когда-нибудь мы разгадаем эту загадку…

Серафим снова замер, потерявшись в мыслях.

— С вами всё в порядке? — мягко спросила Эллея, уловив его беспокойство.

Он моргнул, словно очнувшись от долгого сна, встрепенулся.

— Да… Да, всё хорошо, — он провёл рукой по лицу, словно стирая наваждение. — Просто… Я вспомнил тот вечер. Реку. Дом, в котором поселилась Габриэль и её ученицы.

Тишина.

— В тот вечер я столкнулся с ними.

Серафим наклонился вперёд, голос его стал приглушённым.

— Бланш и Акрев поджидали меня у реки. А Габриэль ждала в маленьком домике.

Он сжал пальцы, вспоминая.

— Она застала меня врасплох… Или, возможно, сама местность, пропитанная тьмой, сыграла свою роль. Там, на том берегу, мои силы почти мне не подчинялись.

Он вдруг резко поднял голову и посмотрел в окно.

— Если бы не мой верный друг…

И словно по велению судьбы, за окном мелькнула тень, широкие крылья разрезали ночное небо.

Сокол.

Серафим провёл его взглядом, на губах мелькнула едва заметная улыбка.

— Если бы не он… Меня бы здесь сегодня не было.

Он снова посмотрел на собравшихся.

— И я бы не смог рассказать вам эту историю.

На мгновение казалось, что ночь неожиданно наступила. Тьма, как невидимая стена, хлынула в библиотеку, поглотив всё вокруг. В темном помещении никто не мог различить друг друга, и даже самые пытливые глаза не находили ничего, кроме пустоты.

Свет Гамалея, висевшего на шее Элаи, озарил пространство ярким пурпурным сиянием. Это едва позволило собравшимся хоть как-то разглядеть друг друга, но всё равно вокруг царила тьма, и ощущение беспомощности росло с каждой секундой.

Серафим встал, его голос прорезал тишину, словно гром среди ясного неба, его слова эхом прокатились по всему помещению.

— Тьму поглощаю, свет возвращаю! — произнёс он, но ничего не изменилось. Лишь свет Гамалея продолжал освещать пространство, а тьма оставалась непокорной.

Серафим ударил посохом по полу, снова произнося заклинание.

— Тьму поглощаю, свет возвращаю!

Из-под посоха вырвались искры, но они мгновенно угасли, не оставив следа. Тьма снова поглотила помещение, став ещё гуще.

В этот момент все за столом почувствовали, как их шеи сдавливает невидимая рука, готовая удушить. В воздухе, освещённом пурпурным светом Гамалея, появилась костлявая рука, медленно тянущаяся к каждому присутствующему.

Борисон и Булик схватились за свои шеи, пытаясь вырваться от невидимой угрозы. Элая сидела неподвижно, её тело окружало всё более яркое пурпурное свечение, которое становилось похожим на ореол.

Серафим схватился за шею, тоже пытаясь вырваться из смертельных объятий невидимой силы.

Димитрия, одна из присутствующих, не ощутила этой атаки. Её взгляд метался по помещению, пытаясь понять, что именно угрожает всем остальным. Через пурпурное освещение она заметила, как из разных углов зала тянутся темные дымчатые нити, направляясь к Элае, Серафиму, Булику и Борисону.