Vitalii Voyt - Битва за "Гамалей" або війна відьом, Vitalii Voyt

— На сколько приборов подать чайную церемонию? — спросил придворный, не меняя выражения лица и позы, в которой он стоял все это время.

Димитрия посмотрела на всех, кто сидел за столом, и произнесла:

— На пять персон, будьте так любезны.

Придворный раскланялся и ушел.

— На пять? Нас же вроде четверо, — вопросительно взглянула Элая на Димитрию.

Ответ последовал не от неё. Вопрос подхватил Борисон, который, казалось, предвидел всё происходящее, с довольным видом произнёс:

— Думаю, нас ожидает ещё один человек. Всё указывало на то, что мы видели, да и после твоего рассказа о гостинице, Элая, и странном хозяине лавки, который просил следовать за соколом… да и сам тот, кто привел нас сюда, дал мне возможность с уверенностью утверждать: нас ждёт встреча с самим Серафимом.

В этот момент в помещении произошло нечто необычное — как будто само пространство затмилось. Мгновенно вся комната погрузилась в кромешную тьму. Из угла, куда ещё минуту назад смотрела Димитрия, разлетелись молнии, озарившие всё помещение. Ставни на окнах захлопнулись с оглушительным грохотом, и Булик инстинктивно закрыл уши от шума.

Молнии, которые полыхали по всему своду комнаты, остановились в разных углах, освещая библиотеку, как уличные фонари, когда наступает сумеречное время. Все в комнате ощущали поступь, как будто кто-то шагал по полу. Но все сидели за столом, и не было никого, кто мог бы издавать эти звуки. Скрип, скрип, скрип паркета становился всё громче, и казалось, что тот, кто издает эти звуки, вот-вот окажется прямо перед Элайей, Буликом и Борисоном.

И тут, рядом с круглым столом, где сидели все четыре человека, вспыхнул белый туман. Мгновенно он рассеялся, и из него появился старец с длинной седой бородой. В одной руке он держал посох, белый, словно сделанный из коряги, на конце которого был стеклянный наконечник, как будто вырезанный из драгоценного камня.

Борисон, заметив старца, радостно воскликнул:

— Серафим! Я знал, я знал, что ты где-то рядом! Даже чувствовал твоё присутствие, но не мог быть уверен, пока не увидел тебя!

Серафим, хоть и немного сгорбленный, двигался уверенно и твёрдо. Он подошёл к Борисону и потрепал его по плечу.

— Ах, мой старинный друг, как я рад тебя видеть! — произнёс Серафим с искренним удовлетворением. — Все добрались?

Серафим быстрым взглядом осмотрел присутствующих за столом, а затем подошёл к Элайе с тем же уверенным шагом.

— Моя дорогая, как я рад нашему знакомству, — Серафим нежно обнял Элайю, как будто они были знакомы уже много лет. От него исходила загадочная энергия доброты и заботы, и рядом с ним Элая вдруг почувствовала, что она в полной безопасности.

— Эх, твоя тётя Николита ни капельки не приукрасила твою красоту, Элая, — с доброй улыбкой произнёс Серафим, внимательно глядя на девушку.

— Позволь представиться, моё имя — Серафим, — он вежливо, с достоинством истинного кавалера, снял с головы свой серый колпак, чуть поклонился в знак приветствия, и вновь посмотрел на Элаю с теплотой в глазах.

Элая с легкой неуверенностью посмотрела на Серафима.

— Очень приятно, Серафим. Я Элая. Позвольте представить… — она запнулась, но тут же продолжила: — Ну, с Борисоном вы уже знакомы, насколько я поняла.

Элая быстро кивнула на Булика:

— А это Булик. Он сопровождает меня с самого Гареша. Мы с ним пережили уже немало захватывающих и… очень странных историй.

Элая сделала легкий поклон в знак уважения, стараясь выглядеть тактично.

Все происходящее нарушил придворный, который с абсолютной грацией вошел в комнату, неся на большом серебряном подносе чайный сервиз. Его движения напоминали изысканное представление: чашки в безупречно выверенной траектории были расставлены на столе, как будто сами находили нужное место. С невероятной точностью он разлил горячий ароматный чай, но вдруг его лицо приобрело выражение явного недовольства.

Придворный остановился, его взгляд обежал комнату. Сначала он окинул молнии, мерцающие в углах, затем закрытые ставни. Его укоризненный взгляд остановился на Серафиме.

— Вы снова за своё? — ледяным тоном произнес он, указав на молнии и затем на ставни.

Придворный лениво взмахнул рукой, и по комнате пробежала невидимая волна. Молнии сразу потухли, как будто подчиняясь его приказу. Следом он хлопнул в ладоши, и ставни с легким скрипом отворились, впуская в комнату теплый солнечный свет.

Придворный с нескрываемым неодобрением покачал головой, вновь глядя на Серафима. Его взгляд говорил о многом: мол, “вы нарушаете порядок”. После этого он, бросив презрительное фырканье, молча удалился из комнаты.

Серафим слегка опустил голову, будто ребенок, которого пожурили за шалость. В его голосе звучало смущение, когда он тихо пробормотал:

— Он всегда недолюбливал моё эффектное появление.

Димитрия, сидящая неподалеку, посмотрела на него с легкой усмешкой.

— Да уж, у вас с ним всегда были… натянутые отношения, — сказала она, отпивая ароматный чай.

Остальные молча последовали её примеру, и вскоре напряжённая атмосфера в комнате сменилась спокойной умиротворённостью.

Глава 18  Связь.

Серафим, не спеша, сделал глоток из чаши, поставил её на стол, и его лицо стало словно каменное. В его взгляде мелькнуло нечто глубокое и загадочное. Он окинул всех присутствующих вниманием, долго смотрел в их глаза, затем, тяжело вздохнув, тихо произнёс:

— Думаю, пора нам поговорить о том, что происходит…

Он обернулся к Элае.

— Элая, я знаю, что тебя выбрал камень Гамалей. Николита охраняла его в темных и скрытых уголках своего дома в Гареше, куда мало кто мог войти. И ей в этом помогал её верный друг — Булик. Неужели ты не заметила, как его глаза светятся, когда он защищает тебя?

Булик, как всегда, учтиво улыбнулся, но остался молчаливым.

Серафим продолжил, его голос стал чуть громче, но всё равно едва ли можно было назвать его обычным: